Лишь отчаянное упорство побуждало Виолу идти вперед. Нужно найти реку или дорогу — рано или поздно они приведут к жилью. Но даже если где-то и мелькал просвет, то, подходя ближе, Виола убеждалась, что это всего лишь поляна. По пути ей не встретилось ни зарубки на дереве, ни тропинки, ни погашенного костра. Казалось, этой дремучей глуши не было ни конца ни края.
Воздух делался все прохладнее, да и пустой желудок уже давал о себе знать. В конце концов, Виола признала свое поражение и остановилась. Откуда же она пришла? Солнце уже скрылось за горизонтом, стремительно сгущались сумерки, и все прогалины между деревьями выглядели совершенно одинаково.
Куда идти? Виола напрягла слух, но кроме комариного писка, ничего не услышала. Она раздраженно отогнала настырных кровососов. Что же делать?
Она неуверенно двинулась в ту сторону, где, как ей казалось, находился лагерь. Чернота заволакивала лес с такой быстротой, что уже скоро пришлось вытянуть перед собой руки, чтобы не наткнуться на ствол или не напороться глазом на ветку. К счастью, подлесок был довольно редким, но пару раз Виола все же застревала в колючих зарослях, и, чертыхаясь, выпутывала одежду из цепких ветвей.
Через полчаса окончательно стемнело. Сделав несколько шагов вслепую, Виола споткнулась о выступающий из земли корень и, чтобы не упасть, схватилась за сосну, стесав при этом ладони о шершавую кору.
Она прошла еще немного и чуть не свалилась в какой-то овраг. Нет, дальше идти бессмысленно. Не видно ни зги, лишь белесые стволы берез смутно выделяются во мраке. Она заблудилась. Пора признать, что затея бежать была дурацкой, и подумать, что делать дальше.
Если она не найдет дорогу назад, то придется ночевать прямо в лесу. Эта мысль привела ее в отчаяние. Воздух заметно похолодел, и Виола обхватила руками себя за плечи, выстукивая зубами мелкую дробь. Босые ноги заледенели, исколотые подошвы саднило, а живот сводило от голода.
«Нужно наломать еловых лап и сделать из них что-то вроде шалаша, — в смятении размышляла она. — Какая же я дура, что не стащила огниво: мне даже нечем зажечь костер!»
Пронзительный тоскливый вой внезапно разорвал тишину. Виола подпрыгнула на месте, сердце гулко заколотилось.
— Мамочки! Волки!
В дикой панике она помчалась вперед, не разбирая дороги. Ветки хлестали по лицу, заросли цеплялись за одежду. Что-то оцарапало щеку, а вслед за этим Виола наступила на острый сучок. Боль отрезвила ее, и она остановилась. Метаться бесполезно, надо взять себя в руки. Она нащупала какую-то корягу, уселась на нее и принялась глубоко дышать, отгоняя страх.
«Сколько я уже в этом проклятом лесу? Два часа? Три? Где же лагерь? Может покричать? Но так хейды поймут, что я сбежала, и разозлятся… Дура! Наверняка они и так уже поняли. Скорей всего они проснулись и готовятся к отъезду. А вдруг они уже уехали! Без меня! Бросили меня одну в этой глуши!»
На нее навалилась лавина отчаяния и чувства острого одиночества. «Я умру здесь, замерзну, меня растерзают дикие звери, и никто не узнает, что со мной произошло. Я не переживу эту ночь, не увижу рассвета, не вернусь домой». — Слезы градом покатились по щекам.
Снова послышался волчий вой. От ужаса все внутренности сковало могильным холодом. Виола затаилась.
Вой повторился. Или это не вой? Больше похоже на свист. Что это? Какой-то неведомый зверь? Хищная птица? Злой дух?
«…о-ла-а!»
Человеческий голос?! Сердце бешено забилось в груди. Виола вскочила с бревна и напряженно вслушалась в темноту.
— Вио-о-ла-а!
— Бьорн! Я здесь! — что есть мочи завопила она.
— Вио-ола!
Уловив направление, откуда доносился зов, она напролом бросилась через лес, не обращая внимания на ветки, бьющие по лицу.
Вот среди деревьев мелькнул огонек. Факел!
— Бьорн!
— Виола!
Еще несколько шагов, и она, задыхаясь, упала в его объятия. Сердце рвалось из груди, по щекам текли слезы. Сильные руки стиснули ее, поднимая в воздух. Виола была так счастлива, что даже на миг забыла, что перед ней похититель, и обнимала его как самого дорогого человека на свете.
Но всякой радости приходит конец. Через пару мгновений Бьорн резко поставил ее на землю.
— Виола, какого хрена? — сердито рявкнул он. — Ты сдурела? Я понимаю, ты хочешь сбежать, но ночью, в лес… На что ты вообще надеялась?
— На то, что больше никогда не увижу твою рожу, — огрызнулась она. — Пускай бы меня лучше сожрали волки, чем ехать в твой паршивый Хейдерон.
В мерцающем свете факела она заметила, как у Бьорна гневно сверкнули глаза.
— Если бы ты не была собственностью моего ярла…
— Я не собственность! — Виола с размаху стукнула его кулаком в грудь. — Ублюдок! Я никакая не собственность!
Она замахнулась, чтобы ударить снова, но Бьорн перехватил ее запястья.
— Так вот, — ледяным тоном повторил он, — если бы ты не была собственностью моего ярла, я бы оставил тебя в лесу на съедение волкам, а так, принцесса, извольте идти со мной.
— Я никуда не пойду!
— Пойдешь!
Виола хотела что-то возразить, но неожиданно для себя самой всхлипнула и разрыдалась.
— Пожалуйста, отвези меня домой, — залепетала она, размазывая слезы по щекам. — Пожалуйста! Отец даст тебе деньги. Много денег. Я хочу домо-ой!
Мысль о том, что она, возможно, больше никогда не увидит родные стены, разрывала ей сердце.
Бьорн несмело погладил ее по плечу.
— Ну, не реви, — смущенно пробормотал он. — Все будет хорошо. Пойми, я не могу тебя отпустить…
— Ну пожалуйста, отпусти меня! Чего ты хочешь? Хочешь, я… — она отстранилась и взглянула ему в глаза. В свете факела они блестели, как горящие угли. Виола сглотнула. — Я сделаю все, что ты захочешь, только отвези меня домой.
Отчаяние придало ей решимости. Она схватилась за подол туники и одним махом стянула ее через голову. От холода тело тут же покрылось мурашками. Несколько секунд Бьорн ошарашено смотрел на ее грудь.
— С ума сошла? Прикройся! — Он сорвал с себя плащ и набросил на ее плечи.
Виола шмыгнула носом.
— Отпусти меня!
— Если б я только мог, то давно бы уже это сделал.
— Так что тебе мешает?
— Мы уже говорили об этом.
— Дурацкая клятва верности?
— Да. И она не дурацкая.
— Дурацкая!
— Все! Я не хочу больше об этом говорить. — Он подобрал с земли тунику и сунул ей в руки. — Оденься, и пойдем в лагерь.
Поняв, что спорить бесполезно, Виола повернулась к нему спиной. Бьорн снял с нее плащ, а когда она влезла в рубаху, снова накинул.
— Ты не ранена? Идти сможешь? — спросил он.
— Смогу, — буркнула она, но вскоре поняла, что погорячилась. Исколотые подошвы на каждый шаг отзывались режущей болью. Стиснув зубы, Виола пыталась не подавать виду, что ей трудно идти, но Бьорн все равно заметил ее хромоту.
— Держи. — Он всучил ей факел и подхватил ее на руки. — Так будет быстрее.
Одной рукой Виола держалась за его шею, а второй освещала им путь, пока он нес ее через лес. Прошло несколько минут, и среди ветвей мелькнули отблески лагерного костра.
Когда Бьорн приблизился к огню, сидящие вокруг него хейды как один повернули головы.
— Нашел таки свое сокровище, — хмыкнул Рагнар, помешивая содержимое котелка.
— Нашел. — Бьорн осторожно усадил Виолу на бревно.
От костра исходило живительное тепло, и она протянула к нему озябшие ладони.
— Надо наказать девку за своеволие, — подал голос Олаф. — Ремнем по жопе отхлестать.
Виола скривилась, но сил на пререкания не было, и она промолчала.
— Она и так сама себя наказала, — спокойно ответил Бьорн. Он присел рядом и, коснувшись двумя пальцами ее подбородка, заставил поднять голову. — Рагнар, тащи водку, на ней места живого нет.
Виола провела ладонью по лбу и щеке, ощущая, как скатывается в крупинки полузасохшая кровь.
— Не трогай, только грязь занесешь. — Бьорн отодвинул ее руку от лица.
— С этой девицей одни хлопоты. — Рагнар протянул ему фляжку.