Под вечер они разбили лагерь на заросшем холме под сенью раскидистых деревьев. Виола сидела у костра, помешивая похлебку, Бьорн отправился поить лошадей, остальные разбрелись кто куда, занимаясь насущными делами.
Вдруг к Виоле на бревно подсел Олаф. Она вздрогнула и невольно отодвинулась: он был ей не слишком приятен.
— Эй, — оглянувшись по сторонам, шепнул он. — Ты хочешь попасть домой?
Она встрепенулась и ошарашено уставилась на него.
— Хочу.
— Тогда не спи сегодня ночью. Когда трижды ухнет сова… Ты слышала, как кричат совы?
Виола кивнула.
— Так вот, услышишь уханье — вылезай из палатки.
— А если проснется Бьорн или Рагнар?
— А ты осторожнее. В крайнем случае, скажешь, что тебе надо по нужде.
— Допустим. И что будет дальше?
— Мы дадим тебе лошадь и отпустим на все четыре стороны.
Как-то чересчур подозрительно звучит!
— Кто это «мы», и с чего это «вам» помогать мне? — Виола смерила собеседника пытливым взглядом.
Тот почесал жидкую светлую бороденку.
— Скажем так: кое-кто хочет, чтобы Бьорн опозорился перед ярлом.
— Кто? Ингвар?
— Тебе ли не все равно? Ты хочешь попасть домой, или нет?
— Хочу, — кивнула она.
— Тогда делай то, что тебе говорят, и не задавай лишних вопросов.
С этими словами он встал и ушел. Виола настороженно огляделась по сторонам — кажется, больше никто не слышал. Спина взмокла от пота, биение сердца гулко отдавалось в ушах. Неужели сегодня ночью удастся бежать?
Виола попыталась воскресить в памяти проделанный путь. Они избегали селений, но поля и крестьяне, что встречались по дороге, указывали на близость жилья. Если ей и впрямь дадут лошадь, то можно будет добраться до одной из деревень и попросить помощи, пообещав щедрую награду от отца.
Она не заметила, как подошел Бьорн, и очнулась от размышлений, лишь когда крупная фигура заслонила лучи заходящего солнца.
— Эй! У тебя суп убегает! — Он метнулся к костру и снял крышку с котелка. — О чем задумалась?
— Да так, ни о чем. — Она смущенно улыбнулась.
— Дай руку!
Виола с недоумением протянула забинтованную кисть.
— Да не эту. Другую.
Она послушалась, и Бьорн насыпал ей полную горсть ежевики.
— Спасибо, — она подняла на него смущенный взгляд.
Его синие глаза лучились отблесками пламени, и ей отчего-то стало стыдно. Он так добр к ней, а она собирается от него сбежать…
Виола тряхнула головой, отгоняя наваждение: «Нет, что за чушь! Он похитил меня ночью из моей постели, так что эти угрызения совести абсолютно неуместны!»
Она сунула ягодку в рот. Сочная и очень вкусная — словно впитала в себя всю сладость уходящего лета.
— Будешь? — она протянула ежевику Бьорну.
— Нет, спасибо. Я для тебя собирал… И вот еще что, — он понизил голос, — прости за вчерашнее… ну там, в палатке. Не знаю, что на меня нашло.
— Все в порядке, — улыбнулась она.
Прошлой ночью он больше не прикасался к ней, да и, сидя на лошади, не делал попыток прижаться к ее спине. И хоть ему ничего не стоило взять ее силой, каким-то чутьем Виола понимала, что его не нужно бояться, что он на ее стороне.
Но вот Олаф, Ингвар… при мысли о них вдоль позвоночника пробежала дрожь. В предложении Олафа явно кроется какой-то подвох. Не стоит слепо ему доверять… Но, с другой стороны, если это единственный шанс обрести свободу, то придется рискнуть.
— Ладно, — вздохнул Бьорн, поднимаясь с бревна. — Пойду палатками заниматься.
Отправляя в рот ягодку за ягодкой, Виола рассеянно наблюдала, как он споро вбивает в землю колышки и натягивает между ними тент. Она даже не заметила, как к ней подошел Рагнар.
— Засмотрелась, девица? — Он сел на бревно рядом с ней.
Виола повернулась к нему.
— Что?
— Нравится он тебе? — Он усмехнулся в рыжую бороду.
Она хмыкнула и неопределенно пожала плечами.
Рагнар потянулся к котелку, снял крышку, попробовал суп на вкус.
— Соли мало. — Он добавил щепотку из лежащего на камне мешочка.
— Ежевику будешь? — Виола протянула ему несколько оставшихся ягод.
— Давай. — Рагнар сгреб их огромной ладонью и закинул в рот. — Вкусно. Бьорн притащил?
— Угу.
— Ты, я смотрю, ему приглянулась, девица. Он после Альвейг ни на кого так не глядел, а тут прям ожил.
— Альвейг?
Снова это имя…
— Угу, — кивнул Рагнар. — Жена его.
В груди вдруг болезненно шелохнулось что-то колкое и неприятное.
— Жена? — с напускным безразличием переспросила Виола.
— Покойная.
Она ощутила странное облегчение, и тут же этого устыдилась. Какого черта ее заботит семейное положение Бьорна? Она ведь сегодня ночью все равно от него сбежит и, дай бог, больше никогда его не увидит.
При мысли о побеге сердце сжалось от тревожного предчувствия. Она посмотрела туда, где были привязаны лошади, и натолкнулась на пристальный взгляд Ингвара, который сворачивал моток веревки. Виола вздрогнула, обрубок пальца противно заныл. Она до смерти боялась этого ублюдка. Наверное, не стоило бы доверять Олафу, ведь они с Ингваром, похоже, приятели…
Солнце скрылось за горами, и поляну накрыла густая тень. Виола прищурилась, всматриваясь в окутанные туманом вершины, виднеющиеся в просветах между деревьями.
«Если меня увезут в Хейдерон, то оттуда мне уже точно не сбежать. Может ярл и захочет поторговаться с отцом, но какую он запросит цену? А если нет? Вдруг он решит отомстить за гибель своих людей и убьет меня! Разрубит на куски и пошлет отцу по частям! Нет, надо бежать сейчас. Раз Ингвар так хочет досадить Бьорну — я воспользуюсь этим в своих интересах».
За ужином еда вставала поперек горла: Виолу потряхивало от волнения из-за предстоящего побега. Она все-таки заставила себя проглотить несколько ложек супа: кто знает, когда доведется поесть в следующий раз.
Хейды о чем-то болтали, весело переругиваясь, но ей было не до них. Она напряженно прислушивалась к фырканью лошадей и вглядывалась в дремучую чащу, пытаясь сообразить, как лучше всего выбираться на дорогу. По пути сюда они поднимались в гору, а значит, нужно будет спуститься. У ее спутников была карта, и они время от времени сверялись с ней, но о том, чтобы ее стащить не могло быть и речи.
Наконец все отправились спать. Бьорна и Рагнара тотчас же сморил богатырский сон, а Виола ворочалась на тюфяке, мучительно ожидая условного сигнала. Время тянулось бесконечно долго. Несколько раз снаружи раздавались птичьи голоса, и тогда сердце начинало биться сильнее. Виола подскакивала на месте и прислушивалась, но голоса умолкали.
Незаметно для себя она впала в тягучую дремоту, когда грезы переплетаются с реальностью. Ей снилось, что она бежит через лес. На улице стоит ночь, но все видно, как днем, а за ней по пятам несется Ингвар. Ноги увязают, словно в болоте, шаги замедляются, и вот уже преследователь тянет к ней свои руки. Она пытается закричать, но из горла вырывается беспомощный хрип…
— Уху!
С отчаянно бьющимся сердцем Виола села на тюфяке.
— Уху! Уху!
Трехкратное уханье совы! Пора!
Она прислушалась. Судя по размеренному сопению, Бьорн и Рагнар спали без задних ног. Теперь осторожно! Виола медленно, на ощупь, перелезла через Бьорна и выглянула наружу. В тусклом свете костра виднелись два силуэта.
— Где ты там копаешься? — прошептал Олаф. — Давай скорее!
Виола выбралась из палатки. Холодный воздух окутал плечи, и она поежилась. Надо было прихватить с собой плед… Нет, так бы она рисковала разбудить Бьорна. Ладно, черт с ним, главное — убежать.
У коновязи стоял Ингвар, держа за поводья оседланную лошадь.
— Наконец-то, — проворчал он. — Давай, забирайся в седло.
Виола взглянула на него, затем на Олафа. Оба пристально смотрели на нее, словно чего-то выжидая. На поясе Ингвара висел топор, вокруг плеча — моток веревки. Липкая тревога сдавила грудь: зачем ему среди ночи понадобились веревка и топор?