— Угу. — Виола кивнула, краем глаза отмечая, что Бьорн покраснел как вареный рак.
Тут со скамьи поднялся Рагнар, вскидывая питейный рог.
— За упокой Сигизмунда!
— За упокой! — отозвались присутствующие.
Виола выпила, радуясь, что можно за кубком спрятать лицо. Уши горели от смущения. Вот дурацкая ситуация! И что самое странное — никто ни в чем не виноват. Но почему же тогда так больно и стыдно?
Под столом Матильда сжала ее ладонь. «Благодарит за то, что я ей подыграла. Неужели они собираются скрывать от Альвейг правду обо мне и Бьорне? Хотя да, время для откровений сейчас не самое подходящее».
Когда все выпили и уселись, Альвейг положила ладонь на руку мужа и спросила:
— Бьорн, а где наш Уббе? Сходи проверь, вдруг этот сорванец опять забрался на крышу!
Виола вздрогнула и оторопело посмотрела на Бьорна. Он ответил ей не менее изумленным взглядом, затем беспомощно перевел глаза на Матильду.
— А что же ты, ничего не помнишь? — осторожно начала та.
— Чего не помню? — Лицо Альвейг озарилось чистой наивной улыбкой.
Бьорн набрал воздуха в грудь.
— Мы ведь отправили его с бабушкой погостить к родне, разве ты забыла? — выпалил он.
Твою ж мать! Он что, собирается кормить ее байками о том, что их ребенок жив? Виола переглянулась с Матильдой. На лице подруги читались те же эмоции.
— Да? Что-то я запамятовала, — растеряно пробормотала Альвейг и склонилась над своей тарелкой.
Виола украдкой посмотрела на Бьорна. Темные круги под глазами, глубокая складка между бровей — да ведь он тоже всю ночь не спал! Сердце сжалось от сострадания. Ей стало жалко их всех — себя, его… и даже его жену. Немудрено, что после пережитого Альвейг повредилась рассудком. Может, ей не стоило сюда возвращаться? Что будет, когда она осознает, что их сына давно нет в живых? Бьорн ведь не сможет обманывать ее вечно.
А еще Виола с кристальной ясностью поняла, что Бьорн никогда не бросит свою жену. Если до этого в душе и теплилась какая-то надежда, то теперь она бесповоротно угасла. Он слишком честен, слишком благороден, чтобы оставить Альвейг в таком состоянии. Его уход окончательно ее добьет, и он это хорошо понимает.
Слезы вновь подступили к глазам. Неужели выхода нет, и она потеряла любимого мужчину? Больно… Как же больно рвать по живому! А может… встречаться тайно? Стать его любовницей?.. Господи, какой позор для дочери графа Альберди! Отец бы никогда не простил ей такого падения.
«Хотя я и так уже по уши в дерьме. Незамужняя девица, а спала с двумя мужиками. Папенька будет в ярости, когда узнает, что я больше не девственница. Даже если я скажу, что меня изнасиловали, это не слишком-то облегчит мою участь, ведь во всем всегда виновата женщина. Сучка не захочет, кобель не вскочит».
Между тем, Альвейг прильнула к Бьорну, а он в свою очередь обнял ее за плечо. Виола поймала на себе его короткий взгляд — измученный и виноватый, как у затравленного зверя.
— Расскажи, как ты жила все это время? — попросила Матильда.
— Тебя не обижали? — Бьорн на миг коснулся губами бледного лба супруги, и у Виолы больно кольнуло в груди.
Есть совсем не хотелось, и она вяло ковырялась в тарелке, не поднимая глаз. Из путанного рассказа Альвейг ей стало понятно, что у той в голове перемешались иллюзия и реальность. Изнасилование, убийство сына напрочь стерлись из ее памяти, и последние три года она жила как в тумане. У дяди ее не держали в плену, за ней лишь присматривали, чтобы она не сбежала, но она и не пыталась этого сделать.
Свою жизнь в Рюккене Альвейг почти забыла, и только сегодня, снова увидев Бьорна, она вспомнила, что у нее есть муж. А когда ей сказали, что ее отец — ярл Сигизмунд — доблестно пал в бою, она лишь рассеяно кивнула.
— Не переживай, — подбодрила ее Матильда, — память скоро вернется к тебе.
— Я буду заботиться о тебе, родная. — Бьорн ласково заправил выбившийся локон за ухо жены.
«А как же я! — Виоле хотелось заорать во всю глотку. — Я больше тебе не нужна? Ты выбросил меня как ненужную тряпку?»
Это было невыносимо. Лицо горело, в носу щекотало от слез. Еще секунда, и она разрыдается.
Виола встала и переступила скамью.
— Ты куда? — Матильда схватила ее за руку.
— Голова раскалывается. Я, пожалуй, пойду.
Подруга с пониманием кивнула.
— Гуннар! Проводи тетю Виолу домой! — велела она сынишке.
Уже подходя к двери, Виола оглянулась. Бьорн неотрывно смотрел ей вслед, а на его плече покоилась золотисто-русая головка жены.
Глава 38
Добравшись до дома, Виола, не раздеваясь, рухнула на постель и, едва Гуннар ушел, дала волю слезам. Сначала рыдала в голос, а когда от плача начало жечь в груди, стала тихо всхлипывать, уткнувшись носом в подушку.
«Проклятый Бьорн! Притащил меня сюда, заставил влюбиться, а потом просто бросил как ненужную вещь! Он всегда любил только свою жену, а я, Милдрид, Гритта, и бог знает кто еще — были всего лишь пустым развлечением. Как он там говорил: «снять напряжение»? Вот он и снимал с нами напряжение, а когда к нему вернулась ненаглядная женушка, просто вышвырнул из своей жизни пинком под зад! Какая же я дура, что поверила ему! Подлец! Ненавижу!»
Виола прорыдала несколько часов подряд, а когда она выплакала все слезы и начала было проваливаться в вязкую дремоту, ее разбудил стук двери. В дом вошли Матильда, Рагнар и их дети.
Бьорна, разумеется, с ними не было.
— Ты почему спишь в одежде? — поинтересовалась Матильда.
— Ох! — Виола с трудом поднялась с постели. — Сейчас разденусь.
Зайдя за ширму, она начала развязывать пояс. Следом появилась Матильда и принялась мыть руки в умывальнике.
— Слушай, — вполголоса проговорила она. — Я, конечно, понимаю, как тебе больно, но все же ты им не мешай.
— Кому? — неприязненно буркнула Виола, прекрасно понимая о ком идет речь.
— Бьорну и Альвейг. Отпусти его. У них должно со временем все наладиться.
Виола наморщила нос, чтобы снова не разреветься.
— А что делать мне? — с надрывом прошептала она. — Я люблю его.
— Смирись, он женат. — Матильда тяжело вздохнула. — Думаю, тебе лучше уехать.
Виола привалилась к стене и подняла к потолку воспаленные глаза.
— Он сейчас с ней? — тихо спросила она.
— Конечно, они ведь муж и жена. — Матильда погладила ее по плечу. — Виола, не подумай, что я тебя гоню, но сама посуди, что тебе здесь делать?
— Мне нужно с ним еще раз поговорить. Если он скажет мне уезжать — я уеду.
— Думаешь, ему так просто сделать выбор?
— Думаешь, мне так просто взять и отказаться от него?
Матильда покачала головой.
— Послушай, ты же видела Альвейг? Она очень больна. Если она потеряет Бьорна — это убьет ее.
— Жила же она как-то эти три года и даже не вспоминала о нем!
— Ты не знаешь, как она жила, — резко оборвала ее Матильда. — Да и толку теперь об этом рассуждать? Она снова здесь и нуждается в его заботе.
— А я, значит, не нуждаюсь? Я сильная, я справлюсь? — с горечью бросила Виола.
Матильда пристально взглянула в ее глаза.
— А тебя насиловала толпа мужиков? Твоего сына убивали у тебя на глазах? — жестко спросила она.
Виола потупилась, ощутив, как запылали щеки.
— Нет.
— Вот ты и ответила на свой вопрос.
После этого разговора стало только хуже. Виола стащила с себя сарафан и чулки, и в нательной рубахе вновь улеглась на кровать. Грудь разрывало от невыносимой боли.
Бьорн сейчас с ней — с Альвейг, лежит в одной постели, и бог знает чем они там занимаются. Они так долго не виделись, соскучились друг по другу. Наверняка он ее сейчас обнимает, целует, ласкает. Шепчет ей на ушко приятные слова, перебирает пальцами золотистые пряди…
А может быть, прямо сейчас они зачинают с ней новое дитя! Виола вцепилась зубами в подушку, чтобы не застонать. Хотелось выть, кричать и кататься по полу. Никогда еще ей не было так плохо. Даже когда ярл насиловал ее, даже когда она была у него в плену… Разве что в тот день, когда она думала, что Бьорн погиб в огне… Но тогда она словно омертвела, и все чувства притупились, а сейчас она ощущала себя так, будто с нее заживо сдирают кожу.