Отличать гостей было просто. Национальная или традиционная одежда у членов королевских семей, подчеркнуто скромная роскошь костюмов десятка богатейших людей мира. Я старалась не танцевать — не умела, не произносить речей — сказать было нечего, и бальное платье оказалось катастрофически неудобным. Мое сердце сжималось, когда я смотрела на виновницу торжества — в пятнадцать лет она не была ни ребенком, ни юной девушкой: дрессированная кукла, сидящая так, как полагалось по этикету, смотрящая так, как ее научили, говорящая то, что ей велели произнести. И чтобы не бороться с желанием сорвать с праздничного стола белоснежную скатерть и не взболтнуть это чопорное болото, я сбежала из зала в весенний сад.
Королевский дворец никогда не был моим домом, если не считать те несколько недель, когда я не покидала собственных комнат. Кто-то высадил в парке восточную вишню, она цвела в эти дни, и яркие лепестки усыпали дорожки вопреки всякому этикету. Я брела от фонаря к фонарю, слушая далекую музыку и бездумно раскидывая лепестки носком туфель.
Принц и принцесса — забавный титул, и где-то можно всю жизнь прожить, не зная, что твой сосед его носит. Если нет узнаваемого клейма «королевское» перед словом «высочество». Мужчина в старинной военной форме меня не удивил. Он мог иметь громкий, никому не известный титул и писать многостраничные коды или оперировать, или переводить книги, или преподавать, или строить дома, да в принципе что угодно. Я не видела его никогда, и он меня тоже. Все, что мы поняли — примерно мы ровня.
К счастью, ни мне, ни ему в голову не пришло продемонстрировать придворный этикет.
— Сбежали? — холодно поинтересовался он. В полутьме я не рассмотрела его лица.
— Жаль малышку, — пробормотала я. «Четыре года назад она мечтала войти в Олимпийскую сборную», — хотелось добавить мне, но это значило — сразу дать знать, кто я такая. Поэтому ни он, ни я не назвали друг другу своих имен.
Мне показалось, он хотел мне что-то сказать, но вместо этого поклонился коротко, развернулся и просто ушел. Я пожала плечами — было немало тех, кто любил повторять слова о высоком долге. И это человек, вероятно, был из таких, мне нечего было с ним обсуждать, его уходу я была только рада.
Сейчас он остановился напротив нас, и я постаралась не отводить взгляд. Неприятно, но все же, это мне стоит стоять, надменно вздернув подбородок.
— Меган Хорнстед — моя гостья, — пояснил Кристиан. — Извини, я должен был предупредить.
И по этикету представить сначала князя. Но я сама просила забыть про этикет.
Кроме того, узнать во мне ту девушку в бальном платье сейчас очень сложно, фамилия Хорнстед у нас так же распространена, как в Бриссаре — Смит, а мое придворное, официальное имя звучало иначе. Князь кивнул, я понадеялась, что он меня действительно не узнал.
— Если ты на машине…
— Врачи разрешили тебе покинуть больницу? — перебил его Кристиан. — Надо найти…
— Не надо, — бросил князь. — Я вызову доктора Мартинса. Нет ничего такого, с чем он бы не справился.
Он направился к выходу, Кристиан смотрел отцу в спину, и напряжение нарастало. Пронзительно зазвенела сирена, кто-то крикнул «код синий», и Кристиан буквально бросился вслед за отцом. Я лишь покачала головой — минус проклятые церемонии, я могу вернуться к нормальной жизни.
Я догнала их уже возле машины, и князь, обернувшись, заметил сыну:
— Невежливо было бросать гостью.
Меня подмывало сказать, что не менее глупо сбегать от врачей. С моей стороны было глупо упустить возможность узнать, что за травмы получил князь на этот раз, но я же действовала инкогнито. Законно и одновременно инкогнито.
— Все в порядке, сэр, — заверила я и воспользовалась тем, что могу сесть на переднее сидение.
Щелчок ремня безопасности прозвучал как взведенный курок. Я усмехнулась — я разошлась, выискиваю аллюзии, а надо просто еще раз прокрутить всю информацию, ту немногую, которую мне удалось узнать.
Князь не выглядит как человек, пострадавший серьезно. Вероятно, он подписал отказ от лечения — только этим можно объяснить то, что его беспрепятственно выпустили из больницы. С учетом госпитализации вывод один — он избежал осмотра ксеноврачом, который может определить повреждения, нанесенные сущностью. Любой невролог или кардиолог решит, что пациент в полном здравии и прибор разово дал досадный сбой, но это лишь до поры, поэтому грамотный специалист обязательно пригласит коллегу по ксенопрофилю.