Эль презрительно взглянула на протянутый букет и поморщилась.
— Мы очень хотим услышать твои песни! Мы любим тебя и ты это знаешь! Пожалуйста, спой для нас. Я уверен, что твоя звезда ещё засияет. Мы сделаем для этого всё возможное!
— Ты вообще себя слышишь? — не выдержав, закричала брюнетка. — Что за цирк вы устроили? Это поддержка такая, да? Да какие вы друзья после этого! Катитесь к чёрту со своими словами утешений! И букетом своим подавись!
Выдернув розы из рук Кима, Эль швырнула их на пол и от души пнула. После чего, закрыв ладонями лицо, сбежала со сцены и, прошмыгнув мимо шокированной подтанцовки, выбежала в холл. Ничего не видя перед собой, выскочила на улицу и растерянно поджала губы — Сехун ещё не успел за ней приехать, а лимузина уже не было видно. Сумка с телефоном и кошельком осталась в студии, а вернуться бы обратно в зал Элла всё равно не смогла, поэтому понуро свернула в тёмный переулок, не заботясь о том, что подол роскошного платья подметает грязный тротуар.
Редкие прохожие недоумённо косились на красиво одетую, плачущую иностранку, но подойти не решались. Вряд ли кто-то смог признать в ней некогда популярную певицу Эль — скорее, заблудившуюся куклу из Каннама, психанувшую и сбежавшую от богатенького мужа.
Элла горько усмехнулась — не было у неё ни мужа, ни квартиры в Каннаме. Только багаж проблем за плечами, который всё сильнее тянул её к земле. И она ощущала, как и без того натянувшаяся до предела пружина внутри неё растягивается всё сильнее. До срыва оставалось совсем немного, и даже забытые в студии таблетки не смогли бы его предотвратить. Слишком поздно.
Совершенно обессиленная, брюнетка опустилась на пустующую скамейку в сквере и разрыдалась с новой силой. Уже давно она не чувствовала себя такой униженной и подавленной. Ещё никогда над ней так не шутили. Это была не поддержка — издёвка, плевок в душу.
Эль не знала, что делать — район был ей незнаком, а сил, чтобы поймать такси, у неё просто не было. Оставалось сидеть здесь до тех пор, пока к ней не пристанут какие-нибудь пьяные ублюдки. И, если они её убьют, это будет лучший выход.
Элла даже не сразу поняла, что её громко зовут по имени — всё продолжала растирать слёзы по лицу и очнулась лишь тогда, когда родные руки крепко обняли её, отрывая от холодной лавки.
— Господи, что они с тобой сделали? Замёрзла?
Когда на плечи опустилась ещё хранившая тепло чужого тела толстовка, Эль разлепила слипшиеся от слёз иголочки ресниц и с радостью обнаружила в шаге от себя взволнованного Сехуна.
— Как ты меня нашёл? — игнорируя его ворчание, хрипло спросила она, касаясь ледяной ладонью так и не побритой щеки.
— Приехал к концертному залу, а там твой Чондэ мечется. Как услышал, что ты сбежала, так и поехал искать. Весь район исколесил, чуть с ума не сошёл, — прижимая к себе девушку, шептал О. — Что случилось?
— Давай не сейчас, — всхлипнула Эль, чувствуя, как внутри отпускает, пусть ненадолго, но отсрочив безумие, уже плещущееся на дне её зрачков.
========== Глава 16 ==========
Дождь хлынул ночью — это был не просто ливень стеной, он был щедро приправлен ураганным ветром, вспышками молний и рокочущими раскатами грома. Проснувшись от шума, Эль осторожно выбралась из объятий Сехуна и захлопнула открытое окно, едва не растянувшись в луже, успевшей скопиться на полу. Сон как-то сразу ушёл, заменившись вялой усталостью и желанием покурить.
Натянув тёплый домашний костюм, девушка вышла из спальни и, мягко ступая по ворсистому кремовому ковру, спустилась на первый этаж. Слуги уже давно разошлись по домам, поэтому на кухне было пусто. Щёлкнув выключателем, Элла прошла к холодильнику и, внимательно осмотрев его содержимое, остановила выбор на шоколадном торте. Сварила кофе, перетащила свой скромный ужин в гостиную поближе к телевизору и с наслаждением растянулась на диване.
Лениво щёлкая каналы, брюнетка с удовольствием курила одну за другой, в перерывах между затяжками отправляя в рот ложку с кусочком торта. Прежде, будучи молодой и популярной, вернувшись домой после длительных гастролей, она точно так же садилась перед телевизором с сигаретами и едой, и непременно натыкалась на своё выступление по одному из музыкальных каналов. Иногда одна, иногда с Чонином, смеялась над своими казавшимися угловатыми движениями, нелепым выражением лица и натянутой улыбкой. И хоть муж убеждал, что она прекрасна, всё равно смеялся над колкими комментариями супруги и запрокидывал голову, будто специально открывая для поцелуев смуглую крепкую шею.
Это сейчас всё по-другому — на каналах новые звёзды и песни. Чаще можно встретить выступление балетной труппы Чонина, чем древний клип Эль, где она скачет по пляжу в откровенном купальнике, окружённая мускулистыми танцорами. Когда-то эту песню пели во всех караоке-барах страны, а сейчас вспомнят лишь заядлые меломаны да давние фанаты её творчества, если такие ещё остались, конечно.
Стало грустно от осознания того, как стремительно всё меняется. Время слишком быстротечно, за ним не угонишься, как ни спеши. Это раньше Элла его торопила, думая, что дальше будет лучше. Сейчас она знала, что лучше было тогда. Раньше у неё были крылья, но она на них не летала. Сейчас она хотела взлететь, но переломанные перья не были готовы к крутым виражам.
Брюнетка не знала, от чего в груди стало так горько — от сигарет или дешёвой философии. Поудобнее устроилась на подушке да так и заснула — под шорох дождя по карнизу и тихий бубнёж полуночного ведущего новостей.
Утро встретило серым тусклым светом, головной болью и мерзким привкусом во рту. С трудом разлепив ресницы, Элла обнаружила себя лежащей всё на том же диване, с той лишь разницей, что сейчас она была заботливо накрыта пледом, а пульт был зажат не в руке, а лежал на столике, поверх слегка помятого, исписанного мелким почерком листка в клеточку.
«Уехал за Сэ Рон, буду вечером. Целую!» — прочитала девушка, тут же комкая листок и резко садясь на диване. День ещё не успел начаться, а настроение уже было безвозвратно испорчено.
Нервничая и каждые три часа глотая успокоительное, Эль упрямо стояла у окна спальной, чтобы не пропустить возвращение красного Феррари. Её трясло от невозможности позвонить Сехуну; от предстоящего неприятного разговора; от заранее известной реакции сестры. Больше всего хотелось спрятаться в тёмной кладовке, запершись на десяток замков, и никогда не показывать носа наружу.
Ближе к вечеру на мобильный стал названивать Чондэ. Разговаривать с продюсером не было никакого желания, поэтому брюнетка упрямо скидывала звонки, но отключить телефон не решалась — вдруг позвонит О, а у неё: «абонент недоступен». Злость на друзей всё ещё была сильна и желания объясниться с ними не появилось. Мерзкое ощущение, что её обманули, нагло обвели вокруг пальца и посмеялись, не желало покидать, отравляя желчью ноющее сердце. Ещё и Гы Ым заскреблась в дверь, настойчиво предлагая спуститься в столовую и поужинать.
— Я не хочу, — со вздохом повторила в третий раз Элла. — Скоро приедут Сехун и Сэ Рон, и мы поужинаем все вместе!
Служанка поджала губы, что не укрылось от взгляда брюнетки — небось, мысленно осуждала, награждая нелестными эпитетами? Ещё бы, увела парня у сестры, пока та торчала в летнем лагере.
— Иди, Гы Ым! — отвернувшись к окну, настойчиво потребовала девушка.
— Извините за наглость, но вы не могли бы отпустить меня сегодня пораньше? — едва слышно прошелестела женщина, комкая в узловатых пальцах белоснежный фартук.
Эль медленно обернулась, посмотрела на сгорбленную служанку и, чуть подумав, кивнула.
— Спасибо! — низко поклонилась Гы Ым, перед этим облегчённо вздохнув. — Понимаете, мой сын сегодня выступает в консерватории! Он очень расстроится, если я не приду…
— Пожалуйста, иди! — ненароком мазнув пальцами по вискам, взмолилась брюнетка.
Женщина как-то сразу сдулась и, что-то виновато пробормотав, скрылась в коридоре. Элле на секунду показалось, что она повела себя слишком грубо, но додумать эту мысль толком не успела — ворота медленно разъехались и во двор въехал Феррари.