— Что именно беспокоит вас в том дне? Мы уже не раз обсуждали этот вопрос и, всё же, я по-прежнему уверен, что вы были в состоянии аффекта…
— Послушайте, Ифань! Я прекрасно, до последней грёбаной мелочи, помню тот чёртов день! Мама с очередным любовником уехала развлекаться на дикий пляж в ста километрах от Сиднея. Вызвонила меня спустя неделю, попросила забрать, так как тот мужик её избил и уехал в одиночестве! И мне пришлось всё бросать, садиться за руль и отправляться на её поиски под проливным дождём! Всю дорогу она сидела рядом со мной на переднем сиденье и сыпала проклятиями, кричала о том, какая я ужасная дочь, что я не понимаю её, что на меня нельзя положиться. На меня! Нельзя! Положиться! Да я всё детство убила, чтобы вытащить её из запоев!
— Тсс, Элла, успокойтесь, дышите глубже! Повторяйте за мной: на раз, два…
— Та женщина с коляской появились словно из ниоткуда. Я прекрасно видела их, как женщина округлила глаза и замахала руками, как сжалась в ожидании удара. Я могла затормозить, но не сделала этого, так как была слишком зла. Я отдавала отчёт своим поступкам, но смотрела за собой будто со стороны. Это было похоже на компьютерную игру, вот только удар и треск сломанной коляски были слишком реальными… Мы с мамой некоторое время сидели молча, после чего вышли из машины. Кругом была кровь — на асфальте, на капоте авто. Коляска была всмятку, и из-под неё торчала крошечная детская ручка. Ноги женщины были сломаны и торчали в разные стороны. Мы, пачкаясь в крови и грязи, подняли погибших и потащили в кусты. Я собственноручно засыпала листвой мёртвого ребёнка, даже не удосужившись закрыть ему глаза, пока мама вытирала своей кофтой кровавые разводы с машины. И лишь когда я вновь села за руль, в моей голове прочистилось и я поняла, что натворила. Мотор завести я так и не смогла, так что до Сиднея за рулём сидела мама.
Сехун закурил третью подряд сигарету и щёлкнул по следующему видео, уже четырёхгодичной давности. Руки ходили ходуном, но он постарался сосредоточиться на бесстрастном лице Эллы, вещающей об очередных событиях из своей жизни.
— Ифань, вчера я совершила ужасное. Мне нет оправдания! Сэ Рон меня никогда не простит! Никогда!
— Что произошло, Элла?
— Она меня опять довела. Мы ругались весь вечер — сначала позвонила её учительница и сказала, что Сэ Рон избила одноклассницу. Потом стала названивать мамаша пострадавшей и требовать компенсацию за разбитый нос дочурки. Потом Сэ Рон начала вопить, что я хреново на неё влияю, что это я во всём виновата, что она меня ненавидит и желает мне сдохнуть… И я не выдержала.
— Вы ударили её?
— Я… да, ударила.
— Ну…
— А потом, угрожая ножом, заставила раздеться и связала. И сняла всё это на камеру. Пригрозила, что если будет доставать меня дальше, то развешу эти снимки по всей школе. Ифань, она так плакала. Я впервые видела её такой испуганной. Сэ Рон умоляла меня не трогать её и отпустить, но меня опять перемкнуло, я не могла себя контролировать!
Сехун выключил видео и нервно прошёлся по комнате. В голове пустота, в душе сумятица. Не верить увиденному было глупо, и от того становилось страшно. Сэ Рон рассказала ему обо всём ещё девять месяцев назад, когда впервые пришла в участок. И о сделанных старшей сестрой фотографиях, и о подслушанном разговоре между Эль и её мамой, шепчущихся о произошедшей в Австралии аварии. Но тогда Сехун не знал наверняка, постоянно искал оправдания Элле и причины не верить Сэ Рон. Он искренне надеялся, что это всё проделки младшей, желавшей насолить сестре, но он и не думал, что всё это может оказаться правдой. Так неужели это значит, что его любимая женщина убийца и преступница с психическими отклонениями? Ведь не способен на подобное нормальный человек?
Решив сделать выводы после того, как досконально изучит все материалы, Сехун вновь рухнул перед ноутбуком, открывая одно видео за другим, и из отрывочных кусочков начинала строиться жизнь Эллы Ким.
— Я не знаю, как это объяснить, но Сехун просто потрясающий! Я безумно рада, что встретила его в своей жизни. Рядом с ним я расцветаю, правда. Раньше я думала, что Чонин был единственным мужчиной, которого я могла любить, но Сехун это что-то совершенно иное. И я так боюсь, что он меня бросит, если узнает обо всём…
— Если вы не захотите ему рассказать, то он не узнает.
— Я буду молчать! Не хочу, чтобы моё прошлое повлияло на наши отношения…
***
— Сехун нашёл те снимки. Я совсем забыла, что спрятала их в кладовой. А он во время уборки обнаружил их в одной из коробок. Это какое-то сумасшествие, Ифань! Я чуть со страха не умерла, когда увидела, что именно он держит в руках!
— И что вы сделали? Как выкрутились?
— Я была так взволнована, что толком не помню, что ему наговорила. Но всё же позже мне пришла в голову одна идея. Я пошла домой к Чонину и подбросила ему те снимки в одну из книг в гостиной, пока он заваривал на кухне чай. Идеальное преступление, не так ли? Если Сехун увидит эти снимки в доме Чонина, то перестанет меня подозревать!
— Но вам не жаль вашего бывшего супруга?
— Сейчас для меня самое главное Сехун!
***
— О Сехун полицейский?!
— Да, мерзавка Сэ Рон настучала обо мне копам, и Сехун вёл тайное расследование! Но я верю в искренность его чувств, он действительно любит меня. К тому же, мы ждём малыша. Я всё придумала — в течение ближайшей недели Сэ Рон переедет в отдельную квартиру. Деньги буду ей переводить на карту и позабочусь, чтобы они с Сехуном больше не встретились и она не смогла капать ему на мозги!
— И вы так спокойно восприняли его ложь?
— Я знала всё заранее. В тот вечер, когда я ответила на звонок отца Сехуна и ему пришлось срочно уехать, я обыскала его вещи и в одной из сумок нашла удостоверение полицейского. У меня были сутки, чтобы обо всём подумать. И я решила, что этот обман ничто по сравнению с моим. Именно поэтому я проглотила свою обиду. Главное, что сейчас мы вместе и счастливы!
Сехун вытер бегущие по щекам слёзы и открыл одну из папок под названием «Анализ». Здесь было несколько текстовых файлов и ещё одно видео, которое парень тут же развернул на весь экран, удивлённо глядя на невозмутимое лицо Ифаня, смотревшего прямо в глазок камеры. На этот раз, по всей видимости, он был один в кабинете.
— Элла Ким наблюдается у меня уже несколько лет, и за это время я могу отметить положительную динамику относительно её психологического здоровья. Когда я увидел Эллу впервые, она была мало похожа на себя настоящую — подавленная, в затяжной депрессии, она вполне могла пойти по пути матери, но, к счастью, всё обошлось. Итак, Элла страдает внезапными психологическими вспышками агрессии. Основное время она ведёт обычную жизнь, но как только её терпение под тяжестью внешних причин иссякает, у девушки случаются неконтролируемые приступы ярости. В течение их она не может себя контролировать, хотя и отдаёт отчёт своим действиям. Прозрение, как правило, наступает спустя небольшой промежуток времени, уже после того, как гнев находит свой выход. Так, в детстве она издевалась над домашними животными — бросала котят в холодную воду и привязывала их к стульям на верёвку, а когда те, в безуспешных попытках освободиться, задыхались, со слезами шла хоронить их на задний двор. В юности был зафиксирован случай, когда один из любовников матери чуть не изнасиловал её. После того, как он умер от передозировки наркотиков, Элла пробралась ночью на кладбище и разожгла костёр на его могиле. Разросшийся пожар с трудом смогли затушить. Далее, самый серьёзный случай — это сбитые насмерть женщина с ребёнком.
Сехун промотал видео в самый конец, не желая и дальше слушать монотонный голос китайца, впивающийся острыми иглами в разгорячённый мозг.
— Я не называю Эллу больной, но некоторые отклонения всё же имеют место быть. Многие транквилизаторы не давали нужного эффекта, и она постоянно срывалась. Я подумывал о том, чтобы положить её в клинику на принудительное лечение, но тут в её жизни внезапно появился О Сехун…