Она поймала себя на том, что говорит об айринах в третьем лице — словно она сама не айрин. Но эта мысль сразу сгинула; Айвэн очнулся, с ним всё хорошо, и ничто этот час не омрачит!
Айвэн вдруг начал вставать, и она испугалась:
— Ты чего?
— Всё нормально, лучше помоги мне, — он кивнул на костыли. — Или на одной ноге поскачу.
Найви хотела возразить, но затем передумала и костыли всё же дала, — а то и правда поскачет, с него станется…
С полминуты Айвэн приноравливался к костылям. На его правой ноге по колено срезали штанину, и под бинтами зеленели приложенные к ранам листья.
Доковыляв до стены, он развернулся:
— Не так плохо, как я думал… А где Грэм с принцем?
— Их переселили в другое место — я не знаю, куда… — Найви помедлила. — А если бы и знала, не сказала бы.
Айвэн поморщился. Понимая, как остра эта тема, Найви осторожно заметила:
— В пещеру тебя принёс Грэм…
— Это ничего не меняет.
Чтобы не спорить, Найви быстро кивнула:
— Ладно, не меняет… только давай пока не будем об этом.
За дверью раздались голоса; Айвэн, конечно, ни слова не понял, и Найви стала переводить:
— Слуги к празднику готовятся, — она прислушалась. — Хотят вынести на улицу столы.
— К празднику?..
Найви рассказала про Тарэн-кай и добавила:
— Я видела такое всего раз — незадолго до того, как погибли мама с папой. А до этого меня укладывали спать прежде, чем засветится Покров.
У Айвэна была ещё куча вопросов, но вернулся лекарь, и его увели… точнее, увезли в кресле с деревянными колёсами. Мирла, ждавшая их в коридоре, взяла Найви за локоть:
— Не бойся, вернётся к ужину — живым и частично здоровым. А пока что идём!
— Куда?.. — растерялась Найви.
— Учиться!
Мирла не шутила: забрав Найви в столовую, она до темноты объясняла, какая вилка для чего нужна, как держать нож и отвечать на те или иные слова. Айрины в таких тонкостях щепетильны: нарушение этикета могло кончиться скверно. Быстро наверстать всё, что Найви упустила за восемь лет, не смог бы никто, но и за короткий урок она была признательна — не стоит давать никому повода для насмешек… Хватит и того, что она едва помнит язык.
Когда снаружи зазвучал смех, Мирла сказала:
— Похоже, нам пора идти. Жди у статуй зверокрылов: твой Айвэн будет там.
Поблагодарив её, Найви вернулась в комнату, облачилась в подаренный Мирлой наряд и вышла во двор, где предстоял ужин. За столы, уже расставленные у озера, рассаживались созерцатели, многие из которых пришли с детьми. Над водой синеватыми огоньками кружились скирвы.
Вскоре вышел и Айвэн. Найви вскинула брови: на нём были чёрная рубашка и штаны с широким ремнём. Тёмные волосы, которые порядком отросли, он аккуратно причесал. За весь их путь касаться расчёски ему не довелось, и друг перед другом они предстали будто впервые… И потрясённо застыли.
Айвэн опомнился первым:
— Ты ослепительна…
Наверное, он хотел сказать что-то ещё, но слишком волновался — и Найви его за это простила; от замешательства она и сама выпалила что-то несуразное (насчёт его рубашки) и покраснела, надеясь, что полумрак это скроет… Хотя что тут скроешь, если видно, как краснеет он?
Айвэн по-прежнему передвигался на костылях, поэтому они пошли медленно.
— Может, лучше было остаться? — спохватилась Найви. — Могли бы и из окна посмотреть…
— Шутишь? — скривился Айвэн. — Сидеть и слушать, как веселятся другие? Да и нога у меня уже не болит — могу даже костыли бросить…
— Не вздумай!.. — шикнула Найви.
Они подошли к столам. Многие на них косились (особенно на Айвэна), и от этого им было не по себе. Однако оба понимали, что вести себя нужно как ни в чём ни бывало.
Стараясь ни на кого не пялиться, Найви украдкой осмотрелась.
Выглядели тут все нарядно: мужчины в атласных плащах (тонких, с множеством завязок), женщины в платьях, перехваченных лентами-поясами. Зато диадемы ни у одной из них не было — Найви даже заметила, что на неё глядят с завистью; вряд ли Мирла этого хотела (скорее, наоборот), но наряд Найви выгодно отличался от остальных.
— Сглупила я с диадемой… — легка на помине, Мирла возникла откуда-то слева. — На вас и так все таращатся, а я сделала ещё хуже.
Она повела их к свободным местам, и тут кто-то объявил:
— Да ведь это прелестное создание — дочь знаменитого Джамэя! Юная леди, ваше воскрешение из мёртвых достойно баллады!
Вокруг зашептались. Найви нашла взглядом говорившего: это был пожилой айрин, низкорослый и полный. Сдержанно улыбнувшись, она ответила: