Сама история Найви нравилась, но слепо верить в неё она не могла. Взять ту же Книгу: там расписаны сто три дня, но до одного Ветряного кряжа Пророчицадобиралась бы месяц, да и то лишь скача верхом. А ведь с ней были люди: старики, малые дети… Они что, тоже скакали? Весь же путь (опять же, если ехать вскачь — что в принципе невозможно), по подсчётам учёных, занял бы полгода. Выходит, у Пророчицы было плохо с математикой? Найви спрашивала об этом аббатису, но та отвечала туманно: мол, описан не весь путь, а лишь отдельная его часть. Но в Книге-то сказано, что путь описан целиком!
И таких нестыковок было полно. Не получая объяснений, Найви завязала с вопросами, но твёрдо решила, что ни в какого Гарха она не верит.
А раз так, то и незачем ей становиться монашкой!
Дубовая дверь скрипнула, едва Найви её потянула. Было как раз время завтрака, когда сёстры шли в столовую. «Сглупила… — поняла Найви. — Входить надо было позже…»
Ступив на каменный пол, она увидела Эмили — одну из послушниц.
— Лучше поздно, чем никогда, — беззлобно молвила та.
— Да ладно тебе!.. — огрызнулась Найви.
Избегая монашек, она юркнула к лестнице… и врезалась в сестру Грету.
— Кого я вижу, — голос монахини был не теплее льдины. — Её величество бродяжка решили почтить нас своим присутствием?
— Доброе утро… — вздохнула Найви.
— Лучше молись, чтобы оно осталось для тебя таковым, — посоветовала Грета. — Сейчас же поднимись к матушке!
Найви пала духом: её ждёт очередной нагоняй…
Кабинет настоятельницы находился этажом выше. Поднявшись по лестнице, Найви миновала кельи. Постучала, дождалась строгого «войдите» и внутренне сжалась… А потом открыла дверь и вошла.
Здесь было три светильника, но масло горело лишь в одном. Стеллажи с книгами тянулись к потолку, пахло чернилами и сургучом для печатей. На комоде в углу лежал плед аббатисы, а сама она глядела в учётные записи, занявшие полстола. На другой половине лежали перья, кружка и надкушенный бутерброд.
При виде Найви настоятельница распрямилась на стуле; лицо у неё было усталое, с пигментным пятном на щеке.
В тот же миг раздался голос сестры Зары:
— Наконец-то — явилась-таки!
Монахиня сидела у стены — худая и хмурая, как призрак. Скрюченный палец грозно указывал на Найви:
— Пора уже запереть её под замок! Сбежала второй раз за неделю… это ни в какие ворота не лезет!
«Ну вот, совсем здорово… — подумала Найви. — Только её здесь и не хватало».
Другой стул занимала Алисия, с которой Найви дружила. Но полагаться на неё не стоило: Алисие всего двадцать, и слово Зары весомее.
Дальнейших упрёков Найви решила не ждать.
— Я у магистра Фрэйна была — он просил передать вам… — она положила на стол клочок пергамента, вручённый магистром.
Аббатиса бегло прочла записку:
— Собрала масло древоцвета, весьма нужное для врачевания и ценных опытов… хм… Так это магистр тебя в лес послал?
Вопрос вогнал Найви в краску. Вот Заре или Грете она бы соврала, а аббатисе… Аббатисе она врать не могла.
— Ну… вообще-то нет.
Настоятельница вздохнула:
— Найви-Найви… Когда же ты повзрослеешь?
— В восемнадцать? — предположила Найви и прикусила язык.
— Она ещё и дерзит! — воскликнула Зара.
Аббатиса пропустила это мимо ушей.
— И зачем тебе понадобилось масло древоцвета?
— Хотела обменять… — промямлила Найви. — Завтра ведь ярмарка…
Зара тут же ввернула:
— Как будто тебя отпустят!..
Но аббатиса проигнорировала и это. Перечитав записку, она уточнила:
— Значит, масло тебе отдали пчеложуки? — вместо строгости в глазах её возник интерес. — Гарх-властитель, до чего дивен мир, что ты сотворил! Зайди ко мне вечером — расскажешь подробности!
Найви подавила улыбку. Когда речь шла о чудесах природы, аббатиса забывает про всё.
А вот Зара не забывает:
— Матушка, её надо наказать! Шатается неизвестно где, позорит аббатство… что о нас люди подумают? И к тому же за неё все волновались!
— Особенно вы, — ввернула Алисия.
Зара взглянула на неё с едкой злобой:
— Насколько я знаю, ты должна быть на кухне.