— Так ведь я уже была там, — Алисия, хоть и слыла робкой, за словом в карман не лезла. — А вы вроде должны быть в кладовой…
— Ну всё, хватит, — аббатиса пресекла ссору и вновь глянула на записку: — «Масло поможет вылечить лошадь…» Что, и правда поможет?
Найви кивнула:
— Я отдала магистру половину, чтобы он сварил капли.
— Это меняет дело, — аббатиса посмотрела на Зару: — В Книге Свершений сказано, что проступок, приведший к благим последствиям, не должен караться слишком строго.
Найви обрадовалась, но в мозгу крамольно мелькнуло: «Жаль там не сказано, что он вообще не должен караться».
Аббатиса вновь обратилась к ней:
— Нужно прополоть грядки у южной башни — будем считать это твоим наказанием.
— Я всё сделаю, — воодушевилась Найви; она прекрасно знала, что это вовсе не наказание — полоть грядки пришлось бы в любом случае.
Когда она вышла, за дверью прозвучал голос Зары:
— Слишком мягко вы с ней… Она айрин — нужен глаз да глаз! Вы же слышали, на что она способна — любого из нас пчеложук бы ужалил. Может, она их околдовала?
— Глупости, — отрезала аббатиса. — Умей Найви колдовать, мы бы об этом узнали.
— Да откуда? Вдруг она скрывает свою истинную сущность…
Дослушать Найви не довелось — сестра Грета возникла в коридоре, и ей ничего не оставалось, кроме как с тяжёлым сердцем отойти от двери.
Вечером пошёл дождь.
Изнывая от скуки, Найви сидела в келье. Грядки она уже прополола (хорошо успела до ливня!) и теперь не знала, куда себя деть.
Келья, книга, свеча… Все вечера в аббатстве походили один на другой. Досуг ещё «скрашивали» молитвы и мрачные мысли, унылость которых сейчас зашкаливала — видно, из-за непогоды.
А ещё из-за Зары.
Вдруг она скрывает свою истинную сущность…
Такой чушью Найви потчевали регулярно. Иногда — по несколько раз в день.
Хотя и Зару ведь можно понять. Ну вот что людям известно об айринах? Да ничего! Найви и сама мало что о них знала… Лишь то, что помнила из детства.
Айринов в Нижнем мире боялись за их способность колдовать. Среди людей колдунов мало, а у айринов полно; может, и Найви колдовала бы, если бы её научили. Ведь даже пословица есть: «Айринам — магия, людям — алхимия».
Кстати, насчёт пословиц: их часто придумывали, чтобы пугать айринами детей. Ну например: «Тех, кто по ночам не спит, айрин в жабу превратит». Или ещё: «Если сунешь палец в рот, айрин в небо унесёт». А куда «в небо», не уточнялось — никто ведь не знает, где искать летающие острова (тут важно заметить: острова айринов не летают, а «висят» в воздухе, но фраза «висящий остров» вызовет ухмылки, так что вместо «висящий» говорят «летающий»). Вроде бы те находятся над проливом Сотни рифов, но пролив-то большой! И сколько по нему ни плавай, а острова не найдёшь: их прячет та же магия, что не даёт им упасть. Ни один человек не найдёт остров, если сами айрины не захотят его показать.
А главное, у людей нет зверокрылов.
Эти животные водятся лишь на островах. Впрочем, водись они в Нижнем мире, людям это ничего не дало бы: зверокрыл не даст человеку на себя сесть. Правда, есть исключения — например, хозяин-айрин попросил (именно попросил — мысленно, как умеют лишь айрины) своего питомца: «Пусть этот человек на тебе полетает». Но если зверокрыл откажет, поделать ничего будет нельзя.
Обо всём этом думала Найви в своей келье.
Если бы хоть один айрин встретился ей за восемь лет, она смогла бы вернуться… Ей не пришлось бы молиться в тусклом свете свечи, ходить в похожем на мешок платье и слушать упрёки Зары.
Ей много чего бы не пришлось.
Если бы… если бы да кабы.
Найви думала об этом под стук дождя и знать не знала, что это её последний вечер в аббатстве.
Ветер дул на северо-запад.
Он дул над трактом, над лесом, что колыхался тёмным морем, и дальше — к хмурым башням, темнеющим над стеной.
За той стеной — город Аклан.
Дождь тут был ещё злее, чем над монастырём: с упрямством зомби он бил по крышам и с отчаянием зверя стучал в оконные стёкла. Ветер-забавник вертел кованые флюгеры, рвал навесы на рыночной площади. Даже любители ночных утех сидели дома и не показывали оттуда носа.
Этот человек прибыл в город, когда почти стемнело — ещё чуть-чуть, и ворота бы закрыли. Стражники под навесом не сразу заметили его, — а заметив, удивились; горбун-привратник, скорбно кряхтя, осветил незнакомца фонарём.
К чужаку вышел сержант в кольчуге, блестевшей от воды; смотрел он с опаской — кому взбредёт в голову шляться в дождь, да ещё на ночь глядя?!