Но тревога сержанта вмиг развеялась — перед ним стоял мальчишка.
Тот не походил на попрошаек, что целыми днями ошивались у ворот — цепкий взгляд выдавал ум, манера держаться наводила на мысль о знатной крови. Только вот отпрыски знатных семей не путешествуют в одиночку.
На вопросы мальчик отвечал коротко: имя — Айвэн, откуда прибыл — из Ливенхэлла (к слову, правды тут было ровно наполовину: мальчишку действительно звали Айвэном, но в Ливенхэлле он не бывал). А с чего вдруг подросток странствует в одиночку, сержант и спрашивать не стал — его ждали сухая скамья под навесом и очередная партия в карты.
Так мальчик по имени Айвэн вошёл в город.
Он свернул в первый же трактир, называвшийся банально — «Приют путника». Полнотелая и уже немолодая хозяйка хмуро взглянула на подростка, но подобрела, едва он показал ей монеты. На втором этаже отыскалась свободная комната, куда принесли тарелку супа, жареную курицу и кувшин с водой. На вопрос, не желает ли молодой господин чего-то покрепче, «молодой господин» лишь покачал головой.
Когда раскладывали плошки, мальчик по имени Айвэн сидел у окна. Служанка глянула на него и ушла, не понимая, что может заинтересовать человека в обычном ночном дожде.
А за окном яркие всполохи озаряли сгустившийся мрак, и тучи выплёскивали косые молнии. Между тучами вспыхивал свет — янтарный, бледно-лиловый, зеленовато-серебряный… Холодные вспышки вычерчивали облака, и казалось, что те танцуют в беззвёздном небе.
Мальчик по имени Айвэн уснул сразу, и в сон его не проникали громовые раскаты; путь его был долог, и он очень устал.
Глава 3. Ловчие
I
К утру дождь перестал — унёсся в ту безвестную даль, куда уходят все дожди. Хмарь, спеленавшая небосвод, иссякла — превратилась в хрусталь, нарядивший деревья в дождевые бусы. Земля напиталась солнцем, и звон капель, срывавшихся с ветвей, вскоре стих; наступил Долгий день.
В кабинете аббатисы было оживлённо — та наставляла сестёр, которых отправляла на ярмарку:
— Нужны крупы, оливковое масло, лавровый лист, перец, тмин, крупы… ах да, про крупы я уже говорила, — она взглянула на Грету: — Ты список не потеряла?
— Нет, матушка… Апчхи!
— Тебе что, не здоровится?
— Нет, матушка… АПЧХИ!!!
— Ясно, не здоровится…
— Она вчера под дождь попала, — ввернула Эмили.
— Вот как? — аббатиса растерялась, и все знали, почему: лучше Греты в пряностях не разбирался никто, кроме…
Найви выскользнула из-за стеллажа, к которому старательно жалась:
— Я могу пойти за неё!
Все уставились на девочку.
— Я мимо шла… — невинно бросила Найви.
— Ты наказана! — вскинулась Зара.
Но жест аббатисы заставил её умолкнуть:
— Найви различает запахи лучше любого их нас. Забыли, что у айринов отменное обоняние? Уж кто-кто, а Найви плохих специй не купит.
Вообще-то это было чушью — обоняние Найви ничем особым не отличалось. Но люди наделяли айринов самыми разными качествами; что уж там обоняние, когда многие болтали, будто айрины не спят!
И Найви не стала опровергать этот миф: во-первых, она и впрямь разбиралась в специях (недаром Грете на кухне помогала), во-вторых, если обоняние — это то, что приведёт её на ярмарку, значит, так тому и быть.
В итоге Найви отправилась вместо Греты, предусмотрительно скрыв платком волосы. С ней были Алисия и Эмили, причём ехать молча Эмили не могла: сидя на облучке, та пела «Шаловливую Бет»:
Покои мои луна обольёт серебром,
Певун-соловей из чащи ночной прокричит,
Ты тенью недвижной замрёшь под заветным окном,
Стремясь на горячее пламя запретной свечи.
Служанки избавят меня от ненужных одежд,
И в ванне вода засверкает под жарким огнём.
А ты будто сам полыхаешь от дерзких надежд,
И словно полуденным солнцем ты мной ослеплён.
Мои волосы золотом нежным сольются до плеч,
Моя кожа как бархат, а очи пьянят, словно грог.
За губы мои ты и жизни не станешь беречь,
Окно распахнёшь и вихрем ворвёшься в чертог.
— Гарх всемогущий, где ты этого набралась?! — Алисия покраснела как помидор.
Эмили ничуть не смутилась:
— Это пела дочь кузнеца, а я подслушала!
Найви спрятала улыбку: вот увидел бы кто — послушница распевает «Шаловливую Бет»!.. Услышь это Зара, и прополкой грядок Эмили бы не отделалась…
Фургон трясло, сквозь тент пробивалось солнце. Не выдержав, Найви попросила Эмили остановиться и уселась рядом. Незачем прозябать в фургоне, когда можно смотреть вперёд!