Здесь были купцы со своими женами, несколько капитанов, школьные учителя. Старый Кондорал сидел, приставя ладонь к уху, в его морщинах поблескивали слезинки. Тут же были канцлер Ялтаури и мастер Порагану. Дворцовых работников было немного, ведь большинство из них находились на материке, особенно молодежь. Тем не менее Инос приметила Лина, который умудрился сломать руку, добывая торф, а также. Кела, Идо, Фэна…
И, конечно же, Рэпа.
Все они сидели на полу на дальнем конце зала у очага – спереди маленькие дети с широко открытыми глазами, зачарованные музыкой, а за ними – подростки и молодежь, вроде Рэпа. Как всегда, дворцовые собаки держались как можно ближе к Рэпу. Пространство в центре зала было свободным, и там стоял единственный стул, на котором сидел играющий на лунных лучах менестрель.
А вот матери Юнонини здесь не было. Старуха приходила в себя от потрясения, отдыхая в затененной комнате под наблюдением врачей. Инос не удержалась от того, чтобы не подумать, что в этом зле есть немножко добра, но тотчас же устыдилась этой мысли. Страшного доктора Сагорна тоже не было в зале – и это ее тоже радовало. Пусть он даже и был другом отца, его пронизывающий, орлиный взгляд и нос, похожий на клюв, до сих пор пугали Иное. Принцесса обрадовалась, когда он отказался присутствовать на ужине, сославшись на усталость.
Джалон закончил песню, и зал взорвался аплодисментами. Слышались хлопки, радостные выкрики, топот ног по полу. Менестрель встал и поклонился – сначала королю, затем гостям, прошел на свое место за главным столом.
– Что, менестрель, горло-то пересохло? – спросил король.
– Немного, сир. Да и слушателям не мешало бы отдохнуть.
– Вот уж этому не могу поверить. Кравчий!
Джалон благодарно принял кружку и сказал что-то о превосходном северном пиве, прежде чем залпом осушить ее. И как будто какое-то заклятье было нарушено, по всему залу начали вспыхивать островки разговора, как будто весенние цветы, пробивающиеся из-под снега.
– Правда ли, что император назначил нового главнокомандующего, менестрель? – спросил какой-то напыщенный горожанин.
Джалон неопределенно улыбнулся.
– Старый-то умер, разве не так? Горожанин нетерпеливо отмахнулся.
– Но новый-то как, достаточно ли отважен?
Инос не могла припомнить имени этого человека. Со своей рыжей бородкой и всклокоченными волосами он казался ей похожим на петуха. Видно, он слегка перебрал «превосходного северного пива».
– Думаю, да, – ответил Джалон. – Они все обычно отважные, не так ли?
– А волшебница действительно умерла? – спросил другой.
Менестрель задумался и довольно неуверенно кивнул.
– А что ты можешь сказать о карлике, который ее заменил?
– Э… ничего. Да, ничего.
Одна из величественных матрон грозно посмотрела на певца.
– Значит, Четверка состоит теперь из трех волшебников и только одной колдуньи, так? Только одна из Хранителей женщина – Блестящая Вода?
Еще более неуверенно Джалон проговорил:
– Ее всемогущество Умтрум? Она женщина, разве нет?
Последовала неловкая пауза, затем маленький, похожий на хорька моряк воскликнул:
– Но она давным-давно умерла! Еще до моего рождения.
– Боюсь, политика не очень-то интересует меня, сударь, – вздохнул Джалон.
Известно было, что Джалон пришел из Хаба, столицы Империи. Гости, жадные до сплетен и новостей, весь вечер засыпали его вопросами, но почему-то у него никогда не было ответов. Он безусловно очень приятный молодой человек, думала Иное, но неуловимый, как утренний туман. Она удивлялась, как он вообще находил дорогу, странствуя от города к городу, от замка к замку. Скорее всего, певец часто путал направления и приходил совсем не туда, куда собирался.
– Ходили слухи о значительном уроне, нанесенном южным провинциям нашествием драконов, – заявил другой горожанин, обращаясь к Джалону. – Особенно пострадал Кит.
– Правда? – отозвался менестрель. – Боюсь, я пропустил это событие.
Знатные люди Краснегара обменялись взглядами, полными отчаяния.
– А какие платья носят сейчас дамы в Империи? – вступила в разговор тетушка Кэйд. Ее беспокоило, какие из вновь купленных тканей она сможет пустить на наряды и где найти достаточно портных, чтобы успеть сшить побольше платьев за оставшиеся до отъезда дни.