День переходит в ночь, ночь – в день, и так продолжается, пока существует мир. Нет ни конца, ни начала – только движение по замкнутой линии. Уходи, вместо того, чтобы сталкиваться с противником… и он растратит силы в бесплодных атаках. Истощи его! И ты обретешь победу без боя.
Альберт не сразу принял эту глубокую, проверенную веками мудрость. Он родился другим: нетерпеливым, деятельным, слегка агрессивным. Привык продумывать наперед многоступенчатые комбинации, наслаждаясь игрой мыслей. Женщины? После смерти Юли… он остыл, стал подобен потухшему вулкану, – слишком много огня породили его недра, слишком много пылающего дыхания вырвалось наружу. Чтобы вновь накопить выброшенную энергию, потребуются десятилетия. А может, и всей жизни не хватит.
Ростовцев теперь не мог относиться к дамам без известной доли скепсиса. Он их сравнивал с Юлей, и они раз за разом проигрывали этот «бой с тенью». Юля давно ушла из его снов, он почти забыл ее… он изваял в своем воображении ее копию и поклонялся ей, как неуловимому, ускользающему идолу. Двойник вытеснил настоящую Юлю, и превратился в совершенный образ, которому априори уступала любая женщина из плоти и крови.
Альберту всегда чего-нибудь да не хватало. В бизнесе – размаха, в игре ума – изощренности, в спорте – риска, в искусстве – страсти, в любви – полноты ощущений. Даосская система ценностей пришлась ему по вкусу, оказалась той нейтрализующей энергией, которая гасила опасное внутреннее пламя, уравновешивала жажду риска. Теперь по крайней мере Ростовцев не каждый раз выбирал рискованный путь. А эстетика Востока, в частности средневекового Китая, просто очаровала его. Китайцы пренебрегали формой ради содержания!
Он превратился в утонченного эстета, поклонника ушу и китайского искусства эпохи Мин. Его московская квартира напоминала покои восточного владыки, а его спальня изобиловала эротическими гравюрами: картинками любовных утех, которые в Китае считались священным слиянием инь и ян, женского и мужского.
– Сними эти непристойности, – изредка возмущалась Альбина. – Тебе не стыдно?
– Ты принимаешь творчество за порнуху, – однажды не выдержал он. – В любовных играх нет и не может быть ничего грязного или позорного. Китайцы это поняли столетия тому назад!
Госпожа Эрман надулась, впрочем, не надолго. Она решила женить его на себе, а посему обижаться ей было не с руки.
Примерно такие мысли одолевали Ростовцева, пока он спускался по лестнице в холл, выходил на улицу и садился в свою машину. Сегодня он сам был за рулем и наслаждался быстрой ездой, которая на столичных дорогах требовала определенной сноровки – чтобы не создать аварийной ситуации, не попасть на глаза патрульному дорожной службы и тем не менее ощутить выброс адреналина, без чего существование становилось невыносимо скучным.
Он с детства почитал риск, удивляясь, как можно заменить это упоение другими видами «кайфа». Алкоголь? Смешно и примитивно до отвращения. Героин? Неестественно и разрушительно. Только головокружительный умственный кульбит, который привел к намеченному результату, мог сравниться по силе переживаний со скольжением на грани возможного, – в бизнесе, за рулем или в каких бы то ни было иных обстоятельствах.
Зазвенел колокольчик, то дал о себе знать мобильный телефон Ростовцева. Такой сигнал – тоже дань китайским традициям.
– О, черт! – процедил сквозь зубы бизнесмен, притормаживая.
Прямо перед его машиной выскочил на дорогу большой лохматый пес. Нарушителю удалось унести ноги, Альберт же поднес трубку к уху – звонила госпожа Эрман.
– Ты где? – взволнованно спросила она.
– Еду по Ленинградскому проспекту, чудом не задавил собаку.
– Пригласи меня на ужин.
Ее голос звенел, как натянутая струна.
– Ладно. Что-то случилось?
– Да… жалко тратить время на всякую ерунду! – с плохо скрытым раздражением произнесла Альбина. – Навязалась тут на мою голову одна родственница. Честно признаться, я понятия не имею, в какой степени родства мы находимся, но мама попросила помочь. Это какая-то дальняя семейная линия от ее сводной сестры. Ужас! Девица жила в таежном поселке, которого и на карте-то не сыщешь, а теперь перебралась в Москву. Ей, видите ли, нужно обживаться в столице, и вообще… она здесь никого не знает. Поэтому я должна хоть изредка брать ее куда-нибудь развлекаться.