Оксана кричала так, словно не пальцы ей разгибали, чтобы она не держалась за Костю с Мишей, а кожу живьем сдирали, оголяя нервы. И вот по оголенным проводам нервов перестал течь ток, наполняя тело жизнью. Оксана опустилась на колени. Голова упала на грудь, руки повисли плетьми. Она больше не держала, не смотрела, не слышала и не чувствовала. Самые верные друзья, которые были рядом и хотели защитить ее, теперь уходят, оставляя ее одну-одинешеньку на произвол судьбы. И тут вдруг такая боль прогрохотала, словно танк по сердцу проехался, давя своими огромными гусеницами все хорошее, что еще остававшееся внутри, и Оксана с новой силой закричала. Но теперь она принялась рвать на себе волосы, царапать лицо, биться лбом об пол. Ее пересохшие губы шептали: «Предатели, предатели!». Родителям показалось, что малышка сошла с ума.
— Мать, тащи сюда лекарство! Оксанка совсем помешалась!
Вера Павловна отреагировала не сразу, завороженная ужасом происходящего, но потом шустро принялась выполнять приказ. Отец семейства, тем временем, улучив момент, схватил Оксану обеими руками, словно в тиски зажав маленькое тельце. Девочка, почувствовав себя в ловушке, начала извиваться ужиком в стальных объятиях отца.
— Рот открывай! Да не сама, дура! Оксанке рот открой и вливай!
— Да как же я… как смогу-то? — замялась супружница.
— Сказал бы я тебе как! Не удержишь ведь ее сама-то! Шпарь, пока она меня тут не искалечила, чертовка. Сильная — вся в меня!
Вера Павловна откупорила привычным движением бутылку водки, взяла дочь за подбородок и приготовилась влить алкоголь в глотку девочке. Только та как-то резко извернулась, что умудрилась укусить мать.
— А, собака! — взвизгнула та. — Лей сам, я без пальцев останусь сейчас.
Бурча ругательства, которые перекрывались Оксаниными воплями, Сергей взял в охапку дочь, уселся на табурет. Девочку перед собой поместил, спиной к себе. Зажал голову Оксаны между собственных коленей, двумя пальцами левой руки открыл ей рот, а правой рукой стал вливать водку. С непривычки, впервые пробуя эту отраву, Оксана закашлялась. Да еще струя была немаленькая. Только хрипы и бульканье вырывались из горла.
— Придурок, захлебнется ведь она! — Вера Павловна ударила мужа полотенцем.
— Ничего! — довольный собственной смекалкой, протянул отец. — Глядишь и втянется!
Оксана не втянулась. Она просто отключилась. Сначала перед глазами поплыли разноцветные круги, потом заплясали звездочки, а потом вдруг все стало темно, словно за электричество забыли заплатить и свет отключили.
Глава 4. Детские шалости
Просыпаться утром было тяжело как никогда. Казалось, что плечи с грудью придавила бетонная плита, так что нельзя было без боли ни вдохнуть, ни выдохнуть.
— Очухалась, козявка? — попыталась «пошутить» Вера Павловна, которая на этот раз сидела вместо отца возле дочери.
— А папа где? — пересохшими губами выдавила из себя девочка.
— Отец за уловом пошел.
«Уловом» в Оксаниной семье называли процесс, когда удавалось раздобыть спиртного с закуской, то есть разжиться на вечер или день. В общем-то, это значения особого не имело, потому как родители давно потеряли ориентиры во времени, и для них отсчет времени велся только от момента откупоривания бутылки до момента ее опустошения.
— Ну, и чего развалилась как бабка старая? Вставай, по дому будешь помогать, — мать кинула дочери тряпку, которая, очевидно, должна была служить для вытирания пола. Хотя, честно говоря, даже пол такой тряпкой протирать было стыдно, потому что неизвестно, что грязнее при этом — пол или тряпка. Немного покряхтев от все еще болевшего тела, девочка встала. Не говоря ни слова, она отправилась во двор, где у бабушки был колодец. Старый, конечно, ветхий, но воду исправно получали.
Алевтина Викторовна, царство ей небесное, считалась еще старушкой зажиточной среди соседей. Ни у кого почти, кроме нее, колодца на собственном дворе не имелось. Эту роскошь женщине лет 50 назад организовал супруг, которого давно сгубила водка. Зато руки у него золотые были, это точно! Благодаря деду Оксане теперь далеко ходить не надо было. Опустила ведро, дождалась плюха ведра о воду, зачерпнула воды и стала крутить ручку. Тяжеловато оказалось тащить ведро наверх, хорошо что сноровка уже была — бабуля только так ее за водой гоняла и не смотрела, что ростиком мала да худа — одна кожа да кости. «Все пригодится в жизни!» — замечала она внучке. И действительно. Когда ведро было спущено на землю, в нем Оксана заметила небольшого лягушонка. Сидел он себе мирно и покваки-вал, не думая выпрыгивать.