Трактирщик вжал голову в плечи, принявшись лепетать вполголоса:
— Ну… мы ж тут люди тёмные, сэр рыцарь… мы ж незнамо как там с принцессами надо-то… … у нас господ-то своих не водится… мы ж не со зла…
Деревенские загомонили. Кто-то кричал гнать принцессу, кто-то продолжал охать в страхе перед драконом, кто-то просто голосил. Из толпы выступил белоголовый мужик средних лет, в добротном сюртуке с простой вышивкой:
— Верно говорит, мудрый сэр Вазгар. Дракон малой пока, позря не свирепствует. Надо принцессе почести воздать. Как полагается королевскому семейству. С нас не поубудет. А всяких пришлых, — он зло глянул на лорда и его людей, — что норовят её обидеть, прочь гнать. Не надобно нам вражды с девицей этой и её зверем. Будем ласковы, уважим как полагается, так гляди и не пожжёт более ничьего дома.
Деревенские опять загомонили. Часть кричала прогнать обожжённого лордыша прямо сейчас. Часть продолжала возмущаться, что, дескать, девицу они не звали, а следомо по какому праву она является, да и главное, где это видано, чтоб молодая девица одна жила, без отца и без мужа хаживала где ни попадя. Даже бабу какую в услужение не наняла. Какая ж тут леди?! Белоголовый на спорщиков прикрикивал и грозил, что с такими суждениями останутся они на пепелище к зиме и так им дуракам и надобно.
Я вернулся за свой стол к остаткам трапезы. Мои знания говорили, что убеждать мужичьё — дело глупое. Каждого дурака не убедишь. Дураков надо стращать, а если не помогает, бить нещадно. А убеждать лишь тех, кто действительно головаст. Именно так поступает мудрый лорд. Но лордом этих земель, или каких других, я не был. А значится, и убеждать тут кого-либо не было моим делом.
Я взглянул в темноту, куда уходила размытая грязь дороги. По уму стоило нагнать Иллу и хотя бы проводить до замка. Но после сегодняшней тренировки нога моя была абсолютно немощна и требовала покоя. Да и дракон вряд ли будет рад моему явлению. И сама принцесса вздёрнет носик и, скорее всего, велит убраться. Гордая! Леди!
Я улыбнулся про себя. Принцесса очаровывала меня всё больше и больше. Глаз мой умилялся её чертам: хрупкой юности, бесхитростным глазкам, словно омутам мирской нежности, неумению лгать ни улыбкой, ни голосом. Но с другой стороны, я видел всю беспощадность жребия, который не разгаданные пока мною силы выдали этой девочке. И разум мой восторгался её упрямством и волей, что позволяла Илле не падать духом.
А ещё… в этот раз я был восхищён не только девушкой. Дракон. Дикий зверь? Скорее уж преданный страж. Так повёл бы себя даже не пёс, а суровый воин, что приставлен оберегать жизнь и честь слишком юной особы. Рыцарь! Он исполнил приказ принцессы, но и наказал наглеца, мало не покажется. Зверь?
Я сомневался. А значит, снова вставал вопрос, а кто же тут враг?…
Из таверны показалась дородная баба с корзиной хлеба.
— Фанар, а с хлебами-то как? Я вона собрала, а её окаянной и след простыл уж.
Трактирщик шикнул на говорившую. Сначала опасливо оглянулся на меня, потом с надеждой на белоголового. Тот поморщил лоб.
— Мальца пошли. Пусть отнесёт.
Баба встрепенулась.
— Да ты, Мерил, умом, видно, поплохел?! Какого это мальца к дракону-то слать?
Трактирщик с неожиданной для своего возраста прытью подскочил к бабе, шипя, отобрал у неё корзину да вытолкал обратно в зал таверны.
Белоголовый крикнул вслед:
— И того пирога положи! Пироги у твоей крикуньи всегда славные. За извинения пойдёт.
Трактирщик скрылся в доме. А спустя десяток минут из дверей выскользнул тощий грязный мальчишка лет двенадцати с той самой корзиной. Я подманил малого к себе.
— Принцессе говори «леди» да поклонись, как подойдёшь. Дракону говори «мастер» да тоже почтителен будь, будто перед тобой не зверь какой, а закалённый боями воин.
Малец смотрел на меня с благоговеньем, но без страха. Поручение его не пугало. А когда я ещё и вложил в его ладонь мелкую монету, расхрабрился окончательно и вслед принцессе рванул бегом.
Народ постепенно расходился. Ко мне приблизился белоголовый:
— Ты прости нас, сэр Вазгар. Не чаяли мы, что так получится. До сего дня принцесса эта только в лавках у кого бывала, когда людей иных нет. А тут почитай в самый людный час в таверне изволила объявиться. Растерялись мы.
Я кивнул. Не передо мной тут надобно извиняться.
Белоголовый, видимо, воспринял мой жест как полученное прощение. И поспешил, наконец, представиться:
— Я Мерил, сэр Вазгар. Местный торговец, мельник и староста этого селения.
Староста? Я смерил его взглядом:
— Это тот, кто стращает деревенских, что дракон скоро лютовать начнёт?