– Ох уж эти служители искусства! – с чувством произнес де Фобер. – Будь они неладны!
Таинственный обладатель большого сундука нарушал все его, Эме, сегодняшние планы. А в эти планы входил ужин у капитана гвардейцев его высокопреосвященства – господина де Кавуа. Если у вас имеется родственник, сам бог велел выпить у него не одну пинту крови. Особенно если родственник таков, как миляга Луи. Собственно, шевалье собирался самым подробным образом расспросить капитана про порядки, нравы и обычаи Лувра. Но, пожалуй, расспросы можно ненадолго отложить. Сперва нужно разобраться с заинтриговавшим его кукольником.
Во дворе тем временем послышались голоса. Звонкий женский Эме узнал сразу – мадам Нуарэ. Второй, низкий и раздраженный, наверняка принадлежал ее супругу. Что ж, а вот и портной пожаловал. На ловца и зверь бежит! Де Фобер был слишком хорошо воспитан, чтобы оставить бедную женщину на растерзание сурового муженька, поэтому немедленно и с самым деловым видом выглянул в окно гостиной.
– Послушайте, милейший, вы случайно не господин Нуарэ? – осведомился он у возмущенно жестикулирующего мужчины лет сорока.
– Он самый.
«Смутьян» оказался коренастым крепышом и, судя по смуглой коже и курчавым, черным как смоль волосам – южанином.
– А вы…
– Именно, – перебил его Эме, даже не дав ему договорить. – До меня дошли слухи, что вы хороший портной. У меня для вас заказ.
Робер слегка растерялся. Хозяин дома явно надеялся, что разговор пойдет о флигеле, а не о портняжьих делах.
– Это срочно? – хмуро спросил он.
– Очень. Я бы сказал, немедленно. Плачу золотом.
Мадам Нуарэ многозначительно толкнула мужа в бок, тот, стиснув зубы, произвел странное телодвижение, должное, видимо, изображать почтительный поклон.
– В таком случае пожалуйте в мастерскую, сударь.
Де Фобер тотчас ловко перемахнул через низкий подоконник и, мимоходом подмигнув женщине, взял Робера под локоть.
– Мне нужно два гвардейских плаща, оба офицерские, – начал Эме серьезным тоном. – Надеюсь, вы, милейший господин Нуарэ, прекрасно знаете, как выглядит плащ гвардейца кардинала?
Портной слегка позеленел.
– Замечательно. И три… нет, пожалуй, четыре хороших камзола. Три практичных и посвободнее, а один вроде тех, что носят придворные щеголи. Цвет бордовый, отделка золотая. Это очень срочная работа, друг мой. Кстати, как зовут вашего приятеля-кукольника?
– Какого еще приятеля-кукольника?
Портной чуть отступил от него, неуверенно беря в руки мерную ленту.
– Ну того вашего приятеля, который ночует в гостиной во флигеле, – напомнил Эме, с удовольствием наблюдая, как меняется цвет лица у его собеседника.
– А… – Господин Нуаре старательно изобразил сцену внезапного припоминания. – Тот кукольник! Не знаю, ваша милость.
– Ах, милейший мсье Робер, – произнес Эме елейным голосом, – не пытайтесь меня уверить, что вы пускаете в собственный дом Бог знает кого, даже имени не спрашивая.
– А вам-то что за дело, сударь, до моих привычек?
Эме понадобилось всего одно мгновение, чтобы извлечь из ножен шпагу и приставить острие к груди хозяина дома.
– Значит, так, любезный, – недобро прищурившись, сообщил он, – давайте сразу договоримся на будущее. Единственный вопрос, который вам позволено задавать мне, – вопрос о плате за флигель. Остальные вопросы задаю я. А то мне начинает казаться, что снимать флигель у вдовы намного удобнее.
В голосе шевалье прозвучала угроза, которую трудно было не услышать. Возможно, Робер Нуарэ и слыл смутьяном, но вид обнаженной шпаги заставил его поумерить пыл.
– Жером, – быстро пробормотал он, – парня зовут Жером. Да я и не знаю его. Он всего пару недель квартирует, утром уходит, возвращается затемно. Приятель один попросил приютить.
– Еще один любитель искусства, – скривился Эме. – Значит, возвращается затемно. Всегда?
– Да вроде как всегда. Сударь, да уберите ж вы оружие, не ровен час…
– Ладно, милейший господин Нуарэ, спите сегодня спокойно. Под боком у любимой женушки, – великодушно разрешил де Фобер, опуская шпагу. – Но имейте в виду. Если этот самый Жером не придет сегодня ночевать и если я вдруг подумаю, что это оттого, что вы болтали языком кому не следует, завтрашнюю ночь вы проведете за решеткой. И еще много-много ночей. Надеюсь, вы не сомневаетесь в слове офицера и дворянина?