— Всегда он такой добрый? — спросил Веймар у Анджеллы.
— Только когда водки в организме не хватает, — сказала она. — То есть всегда.
Она поднялась на крыльцо и рывком открыла тяжелую стальную дверь, ведущую в парадную. Дверь противно заскрипела несмазанными петлями. Пять человек вошли в подъезд. Внутри стоял какой-то странный кислый химический запах. Стены были исписаны разнообразными выражениями и пожеланиями, пол был усеян окурками и битым стеклом. Двери в шахту лифта опечатаны. На площадке между первым и вторым этажами стояли четверо коротко остриженных молодых парней в кроссовках и спортивных костюмах, и курили травку. Увидев Анджеллу, они разом окинули её стеклянными взглядами, один из них громко и пронзительно свистнул. Это вызвало приступ хохота у остальных. Анджелла кокетливо улыбнулась парням и не сказала ни слова, чем весьма удивила Крозье. Следующее мгновение расставило все по своим местам. Проходя мимо свистнувшего наркомана, Анджелла коротким резким движением рубанула ребром ладони по его шее. Тот закатил глаза и рухнул на пол. Остальные в страхе отпрянули. Анджелла, как ни в чем ни бывало пошла дальше вверх по лестнице. Идущий следом за ней Фергюссон с двумя ящиками виски под мышками отвесил лежащему в глубоком нокауте наркоману увесистый удар ногой по ребрам.
— Зачем? Он же без сознания — все равно ничего не чувствует, — сказала Анджелла, не оборачиваясь.
— Оклемается — почувствует, — пообещал Фергюссон.
Поднявшись на пятый этаж и повернув за угол, вся компания оказалась в длинном коридоре. Пройдя по нему до середины, Анджелла остановилась напротив одной из железных дверей и достала из внутреннего кармана плаща ключи. Отомкнув замки, она отошла в сторону. Фергюссон ударом ноги распахнул дверь и вошел в квартиру. Следом за ним прошли Веймар и Крозье.
— Можете не разуваться, — крикнул им Фергюссон. — Все равно тут такой бардак, что…
Он прошел на кухню и поставил ящики на обеденный стол. Громко звякнули стеклянные бутылки. Крозье поставил свою ношу рядом и огляделся.
Эта квартира явно не знала слова «ремонт». На стенах — клочья ободранных обоев, потолки — в каких-то подтеках. Крозье прошел в одну из комнат. Там у стены на застеленном газетами полу стоял широкий, потертый кожаный диван — в разложенном состоянии он являл собой нечто отдаленно похожее на двуспальную кровать. У соседней стены стоял книжный шкаф. Из шести его полок лишь на одной стояло несколько книг. Крозье открыл запыленную стеклянную дверцу и провел пальцем по корешкам книг. Его поразил тот факт, что за книгами в отличие от всего остального в этой квартире явно ухаживала чья-то заботливая рука, во всяком случае, литература содержалась в безупречной чистоте. Виктор вчитался в названия книг.
— Освальд Шпенглер, «Закат Европы», — чуть слышно произнес он вслух. — Гегель, Эрих Фромм, Карл Ясперс, Ницше. Надо полагать, личная библиотека Анджеллы.
— Правильно полагаешь, — раздался у него за спиной нежный женский голос.
— Ни за что бы не подумал, что ты читаешь книги. Да ещё такие, — сказал Крозье, обернувшись. — Я думал, ты только виски хлещешь да оружие чистишь. А иногда и в людей постреливаешь, на полставки.
— Ну, во всяком случае, теперь ты будешь знать, что я ещё и читать умею, — усмехнулась Анджелла. Она стояла в проходе, опираясь спиной на дверной косяк и скрестив руки на груди.
— Анджелла, Виктор, ну где вы там! — раздался на кухне вопль Фергюссона. — У нас тут без вас выпивка стынет!
На столе стояло пять наполненных до краев какой-то подозрительной жидкостью стаканов и несколько литровых бутылок виски. Одна из них была уже почти пуста. Джиллиан Бернски неторопливо разрезала на дольки уже третий лимон, Веймар посыпал эти дольки растворимым кофе и сахаром. Фергюссон огромным кинжалом резал толстыми ломтями ветчину. Рядом с ним лежал нарезанный такими же толстыми кусками голландский сыр.
— А закусывать чем будем? — спросил вошедший Виктор.
Фергюссон без слов отложил кинжал и поставил на стол четыре бутылки темного нефильтрованного пива.
— Я так понимаю, будет пьянка? — спросил Виктор.
— Пьянка — это когда без тоста. С тостом — уже банкет, — объяснила Анджелла. И добавила удивленно. — Сыр, ветчина, лимоны,… зачем столько пищи на столе?
— Это не пища, это закуска! — отчаянно запротестовал Фергюссон. — Я не позволю превратить закуску в пищу!