— Ну, вот что, астральная проекция, — фон Штернгольдт подошел, бесцеремонно схватил Анджеллу за запястье. — Пойдем, мне нужно поговорить с тобой.
— Отстань, — Анджелла вырвалась.
— Ты что, не слышала, что я сказал? — Фон Штернгольдт замахнулся на нее.
— Эй! — одернул его криком Фергюссон.
Князь удивленно посмотрел на него.
— Еще раз на нее замахнешься — я обещаю, я накатаю на тебя такой шикарный рапорт в Собственную Безопасность, что им будут подпирать потолки. И посмотрим, что скажет Служба на все твои домогательства, — предупредил его Фергюссон.
Фон Штернгольдт опустил руку, стиснул зубы, но промолчал и вышел вон, хлопнув дверью. Фергюссон проводил его пристальным взглядом.
— Часто он так? — спросил Пол.
— Нет, это что-то новенькое, — тяжело вздохнула Анджелла.
— Не позволяй ему распускать руки. А то еще чего доброго войдет в привычку, а меня рядом не будет… — сказал Фергюссон и потянулся за новой бутылкой пива. — Вот козел, такой просмотр испортил…
Черный «Кадиллак Эскалад» остановился на парковке возле аэропорта. Было необычайно холодно, с запада наползали серые тучи. Периодически налетал порывистый ветер, начинали падать мелкие ледяные капельки дождя.
Фергюссон вылез из машины, проверил карманы — все ли на месте. Затем достал из багажника внедорожника свою армейскую сумку с вещами. Анджелла вылезла из кабины, подошла к нему.
— Провожать не надо, — предупредил ее Фергюссон. — Не маленький. Да и тоску лишнюю нечего нагонять — и так дорога дальняя, успею всех вас вспомнить, чтоб вам тут икнулось.
— Бросаешь меня? — грустно спросила Анджелла.
— Да будет тебе, — сказал Фергюссон с напускной беспечностью. — Не переживай, все будет хорошо, слышишь?
Он нежно взял пальцами ее подбородок, приподнял ее голову, посмотрел ей в глаза.
— Посмотри на меня и скажи: «все будет хорошо», — сказал он.
— Все будет хорошо, — повторила Анджелла тихонько.
— Ну, вот и чудесно.
Фергюссон бережно обнял ее, чмокнул в щечку, взял свою сумку с вещами и пошел к зданию аэровокзала. Не дойдя до него, обернулся и помахал рукой на прощанье. Анджелла вяло махнула в ответ и села в машину.
— Так-так-так… значит, префекта со всеми его ухаживаниями ты в упор не видишь, а Фергюссон обнимает тебя, целует — кажется, я понял, в чем дело, — ухмыльнулся Веймар, весьма довольный внезапно осенившей его догадкой.
— Давно вы вместе?
— Успокойся, Люк, — сказала Анджелла, заводя мотор, — ты ни хрена не понял. Фергюссон — мой брат. Младший брат. Представь себе, он младше меня на целых двадцать минут.
Крозье посмотрел на то, как меняется выражение лица Веймара, и расхохотался.
«Кадиллак» сочно фыркнул мотором и плавно выехал с парковки.
Префект был чрезвычайно пьян, однако это не мешало ему координировать свои движения и связывать слова в целые предложения; но по его поведению — казалось, он вообще не воспринимает объективную реальность.
Анджелла пережила настоящий шок, когда вошла в свою спальню и увидела фон Штернгольдта в измятом костюме, развалившегося на ее кровати. В воздухе стоял тяжелый запах спиртного и мужского пота.
— Что ты здесь делаешь? — спросила девушка сердито.
— Жду тебя, моя девочка, — ответил князь. — Я вот слегка поддал, но все равно еще способен на кое-что.
Что фон Штернгольдт подразумевает под этим «кое-чем» — Анджелла прекрасно догадывалась. И эта декларация князем своих способностей ей инстинктивно очень не понравилась.
— Убирайся по-хорошему, — попросила она.
— Что ты, милая! — воскликнул князь, сел на кровати. — А как же ты? Кто согреет тебя холодной ночью? Кому ты пожалуешься на боязнь темноты или на приснившийся плохой сон? Помнишь, ты мне когда-то давно всегда жаловалась, на каждую беспокоившую тебя мелочь.
У Анджеллы в горле комом встала обида.
— Уходи, пожалуйста, — сказала она.
Фон Штернгольдт взял с туалетного столика бутылку коньяка, глотнул прямо из горла и стал расстегивать рубашку.
— Послушай, Бернар, я очень сожалею, но твои попытки завязать со мной какие-то отношения были ошибкой, понимаешь, ошибкой, — произнесла Анджелла жалостливо. Она отчетливо почувствовала, что боится князя, боится его пьяного, неадекватного состояния.
— Ну что ты, девочка моя! — воскликнул фон Штернгольдт. Он встал, подошел к ней, взял ее ладони в свои руки. — Какая же это ошибка? Это очень мудрый мой поступок, без сомнений! Ну, сама подумай, кому еще ты нужна, кроме меня?