Один конец она привязала к кровати. Та была очень большой и тяжелой.
Думаю, меня то она точно выдержит.
Разговоры с самой собой успокаивали принцессу.
У тебя все получится. Не трусь!
Другой конец она выбросила в окно, прежде внимательно осмотревшись, нет ли кого внизу.
Веревка почти коснулась земли и замерла в воздухе.
Настало самое тяжелое испытание — нужно было медленно спуститься вниз.
Главное не смотреть под себя.
Принцесса вцепилась маленькими ручками в веревку и повисла на ней, точно цирковая обезьянка.
Волны страха в мгновение обрушились на нее, руки окаменели, принцесса не могла сделать ни одного движения.
Ее собственное тело отказывалось ей служить.
Но взяв себя в руки, подумав обо всей обиде, которую нанес ей отец, она медленно, не спеша начала спускаться вниз.
Ветер слегка покачивал веревку.
Нитки кое-где рвались и громко трещали.
— Я это сделаю. Я это сделаю, — повторяла принцесса, покрывшись с ног до головы потом и испытывая жуткую боль в руках.
Никогда она не чувствовала ничего похожего.
Ступив ногами на что-то твердое, принцесса упала на землю и еще несколько минут с жадностью крестьянина, глотала воздух.
Лишь отдышавшись и встав на ноги, она поняла, что ей удалось.
Но к своему же удивлению она не испытала никакого чувства эйфории, радости или чего-то похожего на счастье.
Ее обуревало сомнение — стоило ли это всего.
Принцесса окинула взглядом небольшое пространство вокруг себя — посредине был расположен фонтан, а чуть поодаль возвышались ряды кипарисов.
Над принцессой, как рана в груди, зардела луна.
Ей хотелось побыстрее уйти отсюда. Тишина давила на нее сильнее, чем порою целый хор баритонов.
Не зная, куда идти, она обернулась и перед ней, как острая скала над охваченной бурей морем, возвышалась мрачная башня.
В свете луны, та была похожа на острие пики, которое пронзило белоснежную ткань и распороло под ней королевское брюхо.
Принцесса отвернулась.
Ей было не по себе от вида того, где она была заточена все это время, странное чувство беспомощности внезапно охватило ее и готово было вырваться из груди вместе с громким стоном.
Но она лишь слегка замешкалась.
Потом пришла в себя и двинулась к замеченным между кипарисов балюстрадам, то наверняка была лестница.
Мысли о башни постепенно отпустили ее и она начала медленно спускаться по ступенькам.
Дома внизу выглядели мрачно и безжизненно.
Спустя целую вечность, лестница внезапно закончилась и незаметно перешла в узенькую улицу.
По обеим сторонам, выложенную из камня дорогу стиснули высокие худые дома. Крыши с воздетыми кверху козырьками нависали, словно скалистые гряды.
Около самих домов в беспорядке валялись бочки, инструменты и будто в спешке брошенные повозки.
— Никого, — удивленно прошептала принцесса, стук от ее каблуков эхом проскакивал вдоль запертых дверей и забитых досками окон.
Вместо толп людей, праздно снующих после рабочего дня, лишь изредка был слышен крысиный писк.
Иногда скрипели доски. И кажется откуда-то из глубин этих выстроенных кривыми рядами стен доносились протяжные стоны.
Не было никого — солдат, торговцев, придворных шутов и заезжих фигляров. Словно все они сгинули, оставив город пустым, погруженным в извечную тьму.
Между домов, где оставалось немного пространства, тлели костры. Неподалеку возвышались горки из сваленных в кучу башмаков и холщовых рубах. Воздух был тяжелым и неприятным. Хотелось завязать глаза плотной тканью и побыстрее уйти прочь, забыть этот кошмар, который казался таким реальным.
Под ногами неприятно хлюпали вылитые с верхних этажей помои. Воняло тухлой рыбой и нечистотами. Принцесса зажала нос руками. Кожа ее пахла лавандой и приятно успокаивало дребезжащее в груди сердце.
Это не тот прекрасный мир, о котором все говорили.
Никаких домов из горного хрусталя. Ни драгоценных камней, ни картин, ни смеха, ни радости.
Только иногда как фейерверки вспыхивали тяжелые стоны за дверьми и также быстро затихали.
Дома позади тянулись, как армия вечно блуждающих теней.
Пройдя еще немного, принцесса неожиданно для себя, заметила черную фигуру, стоящую посреди улицы.
Фигура стояла неподвижно, лишь приблизившись на расстоянии десяти шагов, можно было различить ее странные слегка скрученные мужские очертания.
Принцесса хотела окликнуть мужчину, позвать его или просто спросить — где все люди, но что-то ей помешало.