Когда я родился, эта ненависть обернулась местью. После смерти моего отца он изгнал мою мать с острова. Меня, как будущего наследника, он ей не отдал.
– Он тебя любил?
– Ненавидел. Но поскольку я был его единственным наследником, он был вынужден меня терпеть.
– О Алекс.
– Да, нам пришлось нелегко. Закон был полностью на его стороне, и его юристы были безучастны к нашим мольбам.
– Но потом он все же ее вернул?
– Не без моего участия, – произнес Алекс с мрачным удовлетворением. – К тому времени, когда мне исполнилось пятнадцать, я узнал о нем то, что никому не полагалось знать. Я постоянно его этим донимал, и он больше не хотел видеть меня рядом. В конце концов, он позволил моей матери вернуться и даже назначил нам содержание. С тех пор мы жили здесь вместе, пока она не умерла.
За этим скрывалось что-то серьезное. Ей было трудно представить себе пятнадцатилетнего подростка, противостоящего королю.
– Бедный Алекс.
– Не надо меня жалеть.
Она уже надела джинсы и футболку, так что оставаться, в ванной больше не было необходимости.
Михалес закончил есть и засыпал на руках у отца.
Услышав ее шаги, Алекс поднял голову и выжидающе посмотрел на нее.
Отец и сын были так похожи, что она не могла не улыбнуться.
Ее мужчины.
Эта мысль была такой… странной.
– Расскажи мне о своей болезни, – мягко произнес Алекс, и она тут же перестала улыбаться.
– Тебе незачем знать.
– Расскажи. Я должен знать, – настаивал он.
Его взгляд говорил, что он не уступит. У нее не было причин скрывать от него правду. Разве что она боялась стать еще более уязвимой перед ним.
– У меня была опухоль мозга, – тихо произнесла она.
В его глазах промелькнул ужас.
– Опухоль мозга…
– Доброкачественная. – Последнее, что ей было нужно от этого человека, – это его жалость.
Когда доктора вынесли ей смертный приговор, она отправилась на Бриллиантовые острова поговорить с Миа. Надеялась на поддержку сестры или хотя бы сочувствие, но, разумеется, Миа, даже слушать ее не захотела.
– Не будь смешной, – сказала она. – У тебя всегда были эти дурацкие головные боли.
Уверена, ты преувеличиваешь.
От отчаяния Лили пыталась связаться с матерью, но та не ответила на ее звонки. Никогда еще она не чувствовала себя такой одинокой и обделенной.
Затем наступил вечер бала. Ей не хотелось сидеть одной в спальне и с ужасом думать о будущем, поэтому она решила немного развеяться.
Так она и познакомилась с Алексом. Он улыбнулся ей и пригласил ее на танец, и за два чудесных дня, проведенных с ним, она забыла о реальности. Растворилась в его улыбке, его нежности, его страсти…
И вот он снова смотрит на нее так, словно она ему небезразлична. Нет, она больше не может рисковать своим сердцем.
– Она была у меня всегда. Это давняя история, – небрежно произнесла она. – Наверное, тебе известно, что мой отец был шотландским баронетом и бездетным вдовцом. Моя мать состояла в родстве с греческой королевской семьей и была амбициозна и корыстолюбива. Она вышла замуж за отца из-за его денег и титула, несмотря на то что он был почти на сорок лет старше ее. Затем появились на свет Миа и я с разницей в два года.
– Я это уже знаю, – сказал Алекс.
– Ты знаешь историю Миа.
– В таком случае почему бы тебе не рассказать мне все остальное.
Лили кивнула.
– В шесть лет у меня начались головные боли. У меня нашли опухоль, доброкачественную, но неоперабельную. – Она пожала плечами. – Думаю, это и разрушило брак моих родителей.
Узнав, что я больна, мать начала испытывать ко мне отвращение. То, что одна из ее дочерей оказалась несовершенной, было для нее оскорблением. Затем у отца закончились деньги. Тогда она сбежала, забрав с собой Миа. Мы с отцом едва сводили концы с концами. Когда он умер, меня взял к себе дядя моей матери, человек добрый и чуткий, в отличие от нее. Он был кораблестроителем в Уитби на севере Англии и научил меня своему ремеслу. После его смерти его друг Спайрос убедил меня переехать в Штаты и работать на него. Именно так я и поступила.
Головные боли продолжали меня мучить, но я научилась с ними жить. Я строила замечательные лодки и была вполне довольна своей жизнью.
– Тебя не было на свадьбе Миа.
– Меня не пригласили. После развода родителей мы с сестрой почти не виделись. Мы были друг другу чужими. Поверь мне, я нисколько не расстроилась. Мне бы не хотелось быть подружкой невесты. – Она улыбнулась, но Алекс оставался серьезным. Его взгляд пронизывал ее насквозь, заставляя чувствовать себя беззащитной перед ним. – Затем боли усилились. У меня начались головокружения и тошнота. Тогда я обратилась к докторам, и они меня обследовали.
Оказалось, что опухоль выросла, и, по их мнению, мне оставалось жить меньше года, если не произойдет чудо.
Его глаза расширились от потрясения.
– Лили! – Он протянул к ней руку, но она покачала головой и отошла назад.
– Я была в панике, – продолжила она. – Мне не хотелось обременять Спайроса. Его бизнес тогда начал терпеть убытки. Но мне нужно было с кем-то поговорить. Моя мать не хотела меня знать, поэтому я отправилась к Миа. Во дворце тогда проходили торжества по случаю сорокалетнего правления короля Георгиоса. Там я встретила тебя и потеряла голову. Та ночь была просто фантастической. Благодаря тебе я на два дня забыла о своей беде и просто наслаждалась жизнью. – Она сделала паузу. – Ты даже представить себе не можешь, что со мной было, когда я узнала о своей беременности. Я не могла работать. У меня не было денег. Головные боли участились. Тем не менее, даже после того, как я тебе позвонила, я не смогла решиться на аборт.
Мне делали УЗИ, и я видела маленького мальчика. Он был таким реальным. Я так хотела…- Она тряхнула головой, чтобы прогнать мучительные воспоминания. – Придя в отчаяние, я снова связалась с Миа. Она сказала, что это мои проблемы, но через некоторое время сама перезвонила.
В ее голосе было радостное волнение. Георгиос был бесплоден, и они хотели взять ребенка из приюта, но решили, что пусть лучше это будет мой малыш. Теперь я знаю, что ими обоими двигало. Тогда мне было так плохо, что я не задавалась вопросами. Главное, у моего ребенка появился шанс выжить.
Алекс не ответил. Он был ошеломлен возмутительным поступком Миа и Георгиоса. Они воспользовались отчаянием Лили в своих корыстных целях. Разумеется, она приняла их предложение. Для ребенка это был лучший шанс. Во дворце о нем бы, по крайней мере, заботились слуги.
Он посмотрел на спящего Михалеса. Своего сына. Мысль о том, что этот малыш мог не появиться на свет, была невыносимой.
Он вспомнил о звонке Лили, о своих жестоких словах. К горлу подступила тошнота.
Молчание затянулось. В напряженной тишине Лили казалась еще более уязвимой.
– Но ты выжила, – мягко сказал он.
– Как видишь, – ответила она. – Ты все еще считаешь, что я лгу?
– Я этого не говорил. – Он покачал головой. – Боже мой, Лили…- Он снова потянулся к ней, но она отстранилась.
– Позволь мне закончить. Часть этого я знаю лишь со слов других, но ты должен меня выслушать. Миа и Георгиос оплатили мое пребывание в одной из элитных французских клиник.
Миа прибыла туда, когда моя болезнь значительно прогрессировала. Теперь я знаю, что дома они с Георгиосом сообщили всем, что она беременна, но у нее возникли осложнения. Георгиос подкупил всех, кого нужно, чтобы в случае, если мой ребенок выживет, его отдали Миа.
– Но как она?..
– Я не могу сказать тебе то, чего не знаю, – отрезала она. – Я долго находилась в коме. Миа не навещала меня. Только приехала, чтобы забрать Михалеса. Полагаю, одна из медсестер была обеспокоена тем, что меня не лечили. Она спасла мне жизнь. Рискуя потерять работу, она связалась с одним хирургом, который брался за самые безнадежные случаи. Он осмотрел меня и согласился провести операцию. В любом случае ему было нечего терять. Миа оставила врачам номер нашей матери, чтобы с ней связались, когда я умру. Хирург позвонил матери, чтобы получить разрешение на операцию. Предложил провести ее безвозмездно. Поскольку платить было не надо, моя мать согласилась. – Лили попыталась улыбнуться. – Однажды я проснулась, и мне сказали, что опухоль была успешно устранена и я буду жить.