Лиза восхищённо смотрела на него не могла отвести глаз. Человечек, вероятно привык к такой реакции незнакомых людей на свой неотразимый облик, но всё-таки немного смутился, встал со стула и галантно поклонился. Чувствовалось благородство происхождения и хорошее воспитание. Наверное, это принц, – подумала Лиза и поправила корону на своей голове. Но он принцем не был, хотя и имел длинное красивое имя, которое идеально подходило к его блистательному облику – Маркиз де Флакон О де Колон. Но друзья звали его просто Маркизом или даже Мариком, а когда хотели посмеяться – Флаконом или Пузырьком.
Маркиз не обижался на шутки друзей: они же не были виноваты в том, что им в жизни повезло меньше чем ему. Не всем удаётся родиться в приличном месте и получить хорошее воспитание в высшем обществе – на витрине дорогого парфюмерного магазина. В прежние времена Пузырёк был хрустальным флаконом мужского одеколона с элегантной чёрно-белой этикеткой, серебряной пробкой и золотым ободком. Со временем он опустел, но, сохранив блестящую внешность, в глубине своей остался приятным и душевным парнем.
Рядом с ним сидела девушка, которая при случае могла бы составить Маркизу достойную пару для визита в королевский дворец. Она была похожа на фотомодель с обложки модного глянцевого журнала: розовое платье с золотыми кружевами и пушистый меховой воротничок. Это, наверное, горжетка, – решила Лиза. Хотя, что означает это слово, и откуда оно взялось у неё в мозгу, девочка не знала. Вьющиеся золотистые волосы, собранные на макушке в тугой узел, украшало тонкое блестящее колечко, которое торчало вверх из причёски подобно антенне на голове инопланетянина, какими их рисуют на смешных картинках.
Звали девушку Бижутерия Гламур или попросту – Бижу. Близким друзьям она разрешала называть себя детским прозвищем – Бусинка. Бижу родилась в Индии, а точнее – на дне Индийского океана. В детстве она была розовой жемчужиной, а когда выросла – устроилась на работу в ювелирную мастерскую. Начинала карьеру рядовой бусинкой на простой жемчужной нитке, потом преуспела и поднялась к высотам дорогой подвески авторской работы. Злая судьба отнеслась к Бусинке жестоко. Во время очередного выхода в свет, крючок, который держал её за колечко на голове, сломался, и Бижу на несколько лет совсем потерялась, закатившись далеко под диван, пока после генеральной уборки не оказалась у Шурика в картонной коробке.
По другую сторону от самодельной печки сидел смешной толстенький человечек. Звали его Мастер Брегет, я о нём уже немного рассказал. Некоторые островитяне уважительно добавляли к его имени учёное звание – профессор. Хотя никто не слышал, чтобы он преподавал в каком-нибудь университете, да и сам он, скорее всего, там тоже никогда не учился.
До того, как попасть в коробку, Брегет много путешествовал, но никогда не изменял своей основной профессии – показывать точное время. К сожалению, во время дальних странствий он не так уж много повидал, так как большую часть времени провёл в темноте карманов мужских брюк, пиджаков или старомодных жилеток.
Брегет был карманными часами в круглом стальном корпусе с крышкой на животе и длинной цепочкой, прикреплённой сверху к заводному колёсику. Возможно, что это колёсико, похожее на старинную профессорскую шапочку, и породило легенду о его принадлежности к научному миру. Мастер ни с кем не обсуждал этот вопрос, никогда не снимал шапочку с головы, а когда задумывался на серьёзные темы, крутил её рукой из стороны в сторону. При этом соседи могли слышать негромкое пощёлкивание, как будто заводится механизм. Но пружина в глубине организма Мастера Брегета давно уже сломалась, и стрелки на груди навсегда застыли в положении без десяти минут два. Кроме того, в последнее время стал барахлить замочек, которым запиралась круглая крышка на животе, и при ходьбе он иногда расстёгивался. Крышка неожиданно открывалась, и Мастеру приходилось придерживать её руками или для надёжности даже обматывать цепочкой. Мало кто знал, что на внутренней стороне крышки у него имеется игривая надпись «Моему дорогому Пусику от его любимой Кошечки». Брегет стеснялся гравировки, сделанной в молодости, считал её вершиной пошлости и прятал от посторонних глаз.