– Нечего стонать, – прикрикнул на подчинённых Перфоратор. – У меня ещё есть одна бутылочка, из старых запасов. Вечером достану.
Механики повеселели и выпрямились, ожидая указаний начальника.
– Надо нагреть, – сказал Перфоратор, – тогда отдача газа и давление повысятся.
– Правильно, – согласился Рожковый, – и поражающий эффект возрастёт. Вон посмотрите, какой клиент толстый. Ему холодная шипучка, как слону дробина.
Перфоратор зажёг спиртовку и положил на проволочную подставку колбу пульверизатора. Регулируя силу горения, он мурлыкал себе под нос:
Гори-гори, фитилёк,
Разгорайся огонёк.
Будет в нашей кузнице
Весёлый денёк.
Тук-постук молоток, круть-покруть сверло.
Ну-ка дружно навалились, чтобы дело пошло.
Синее спиртовое пламя ласково облизало голубое стекло. Краем глаза Мастер видел, как жидкость в колбе начала пузыриться. Вначале пузырьков было мало. Они мелкой россыпью появлялись на нагретом стекле, надувались и округлившись поднимались к верху. На поверхности жидкости пузырьки лопались и разлетались мелкими радужными брызгами. Потом пузырьков стало больше, они увеличились в размерах, и пустое пространство колбы наполнилось переливающимся разноцветным паром.
4
Механики собрались вокруг спиртовки и как зачарованные смотрели на великолепное превращение шипучей жидкости в радужный туман. Повинуясь физическим законам, от нагревания давление газа в колбе увеличилось, но толстое прочное стекло надёжно удерживало его и не давало разлететься мелкими осколками. А вот трубочка, соединяющая колбу с грушей, не выдержала. За долгие годы резина высохла, потеряла пластичность и покрылась мелкими трещинками. Внутреннее давление газа сначала раздуло её как удава, проглотившего футбольный мяч, а потом и совсем разорвало. Мастерская наполнилась клубами горячего разноцветного пара.
Если бы механики хорошо выспались предыдущей ночью и не травили свои организмы крепкой выпивкой приготовленной братом Бутоном – хотя, кажется, коммерсант обманул их и расплатился за ремонт грузовика не благородным напитком из целебного нектара, а какой-то самодельной бурдой, – то возможно ничего бы и не произошло. Но сейчас они не выдержали и, вдохнув приличную порцию горячего газа, потеряли сознание и не сходя с места повалились на пол.
Мастер лежал далеко от спиртовки, и ядовитый пар на него не подействовал. Только в носу защипало, да так сильно, что он громко несколько раз чихнул. От чихания крышка на животе приподнялась и растянула липкую изоленту. Теперь можно было немного повернуться. Ворочаясь из стороны в сторону, Мастер постепенно ослабил путы, которые его стягивали. Покрутив руками, ему удалось быстро избавиться от плохо затянутых струбцин с разболтанной резьбой. Отвинтить зажим тисков, сдавливающих голову, не составило большого труда. После этого он мог согнуться в талии, – а точнее в том месте, где она обычно имеется у людей нормальной комплекции, – сесть и освободить ноги. Эта операция оказалась самой трудной: всё-таки Мастер был толстым человеком, и к тому же ему сильно мешала крышка, которую пришлось широко распахнуть.
Механики постепенно приходили в себя: сопели, кашляли и ворочались с бока на бок. Брегет старался не шуметь и на цыпочках пробирался к двери переступая через распластанные по полу тела и разбросанные инструменты. Но как он ни старался, крышка со сломанным замочком иногда хлопала, а конец цепочки звякал, цепляясь за многочисленные металлические предметы.
Чтобы обезопасить себя, он прихватил с верстака тяжёлый разводной ключ, которым пользуются слесари-водопроводчики для откручивания ржавых гаек. В случае нападения его можно было применить как увесистую дубинку. Другого оружия у Мастера не было. До спасительной двери осталось несколько шагов, и тут с ним произошло то, чего не случалось уже много лет: пружинки и колёсики в глубине его тонко устроенного организма сами собой пришли в движение, и препараторская наполнилась красивой музыкой.
Не до конца протрезвевшие механики встали на колени и с восхищением смотрели на беглеца. Они хоть и были горькими пьяницами – порок присущий с давних времён многим ремесленникам, – но всегда испытывали священный трепет перед сложными работающими механизмами, а тем более механизмами сделанными древними людьми.
– Не шевелитесь и оставайтесь на своих местах, – утробным голосом произнёс Мастер, стараясь попадать в такт мелодии; при этом он поднял над головой и выставил вперёд разводной ключ.