— Но эти люди по-прежнему в меньшинстве, — говорю я.
— Конечно, но сейчас мы почти пришли к ничьей. И когда набирается столько людей, желающих уйти, они так или иначе выберутся. Мы не хотим, чтобы они пытались обойти нас и подвергали всех опасности. Если мы возьмем руководство на себя, то, по крайней мере, сможем контролировать, как это происходит, и убедимся, что все останутся в максимальной безопасности.
— Как бы ты это сделал? — я жду, пока не покажется, что он собирается ответить, а затем быстро наношу удар в левую часть его челюсти, надеясь, что он достаточно отвлечен, чтобы я смогла нанести удар.
Конечно, это не так. Грант никогда не теряет сосредоточенности. Он блокирует мой удар и использует инерцию, чтобы обхватить меня за талию. Мне едва удается выскользнуть из его хватки, прежде чем он опускает меня на землю. В потасовке мне все-таки удается сбить его с ног быстрым ударом по лодыжке. Это не причинит ему вреда, но он вынужден отступить, чтобы восстановить равновесие.
— Хорошая попытка, — бормочет Грант, что из его уст является большим комплиментом. — Мы разобьем лагерь на поверхности с легким доступом к бункеру. У нас есть оборудование, чтобы установить электрифицированный забор по периметру, и с выставленной охраной мы, вероятно, будем в достаточной безопасности. Нам нужно послать разведчиков, чтобы проверить этот регион. Мы думаем, что большая часть населения уехала отсюда, но нам нужно знать, кто там находится и насколько большую угрозу они могут представлять. Возможно, наши запасы на исходе, но у нас все равно есть много ресурсов, за которые отчаявшиеся люди с радостью убьют нас.
Мы кружим по коврику на полу частного зала, который все еще используем для тренировок, и оба внимательно изучаем друг друга, ища шанс выбить преимущество. Мы занимаемся этим почти каждый вечер, а также тренируемся на стрельбище пару раз в неделю. Сейчас я хорошо владею различными видами оружия, хотя они мне по-прежнему не нравятся, и я гораздо лучше способна защитить себя, чем восемнадцать месяцев назад. Из-за наших ежедневных тренировок я провожу с Грантом больше времени, чем кто-либо другой в бункере, но я все еще не уверена, считает ли он меня другом. Я знаю его лучше, но во многих отношениях он по-прежнему совершенно непроницаемый.
— Что ж, это звучит как хороший план. Конечно, за таким периметром мы будем в безопасности.
— Мы будем в безопасности от пеших людей. Мы не будем в безопасности от танков или грузовиков.
Это пугает меня настолько сильно, что отвлекает, и, как всегда, Грант не дает мне никакой поблажки. Он пинает меня по коленям сзади, используя одну ногу в качестве рычага давления. Я падаю назад, но тут же откатываюсь в сторону, умудряясь ускользнуть из его рук и вскочить на ноги прежде, чем он сумеет воспользоваться своим преимуществом.
— Очень неплохо, — бормочет он, коротко кивая мне. — Твоей ошибкой было то, что ты слишком увлеклась разговором.
— Я знаю это, — отвечаю я с рычанием. — Но что ты имел в виду, говоря о танках или грузовиках? Ты думаешь, на нас нападет армия или что-то в этом роде?
— Это маловероятно. Производство топлива, должно быть, остановилось после падения астероида, и я сомневаюсь, что вокруг все еще достаточно бензина для заправки баков и грузовиков. Но дело в том, что мы не знаем. У нас все еще работает всего несколько камер на поверхности, поэтому мы видим только то, что они снимают. Раньше по этому району передвигались огромные армии опасных людей. Они смогли бы стереть нас с лица земли за считанные часы. В последнее время мы их не видели, но не знаем наверняка, живы ли они до сих пор. Если это так, я не уверен, что мы можем сделать, чтобы защитить себя, разве что вернуться в бункер как можно скорее.
— Мы должны провести экстренные учения, просто чтобы попрактиковаться в нашем реагировании на случай, если произойдет что-то подобное.
— Это есть в планах. Мы сделаем все, что в наших силах, хотя это будет огромный риск. Но в конце концов нам придется это сделать, поскольку наших запасов не хватит навсегда. И последнее, что нам нужно — это восстание здесь, внизу.