Может, все давным-давно утратило прежнее значение.
Я действительно осознаю одну вещь, пока лежу рядом с теплым, расслабленным телом Гранта и прислушиваюсь к его тяжелому дыханию.
Завтра все может измениться. Или послезавтра. Или через неделю.
Но в данный момент все, что у меня осталось в мире — это он.
Глава 7
Когда я просыпаюсь позже тем утром, мир кажется мне странным и почти болезненно ярким.
Я не дезориентирована. Я точно знаю, где нахожусь, и я помню все, что произошло вчера. Но что-то не так. Неправильно. Дискомфортно.
С трудом открыв глаза, я понимаю, что, должно быть, разбудило меня. Грант только что вошел в крошечную комнату, которую мы делим. Он полностью одет в ту же одежду, что и вчера, и от него пахнет грязью, травой и солнцем.
Солнце.
Вот почему мир сейчас кажется таким странным. Сейчас позднее утро, а я обычно встаю на рассвете.
— Который сейчас час? — спрашиваю я хриплым голосом. Как будто мои голосовые связки разучились работать.
— Думаю, половина девятого или девять.
В последний раз я просыпалась так поздно на каникулах в старших классах.
— Почему ты меня не разбудил?
— Зачем мне было это делать?
— Потому что уже поздно! Как долго ты уже не спишь?
Он коротко пожимает плечами.
— Несколько часов. Ты хорошо себя чувствуешь?
— Нет, — я хмурюсь и сажусь на край кровати, пытаясь собрать свои разрозненные мысли воедино. — Я проспала, а я никогда так не делаю. Тебе следовало разбудить меня, когда ты встал.
— Черта с два, — Грант хмурится в ответ, садясь на кровать рядом со мной. — Тебе нужно было выспаться, и ты не пропустила ничего важного. Я просто помогал кое с чем по дому.
— Я тоже могла бы помочь, — я делаю из мухи слона. Я это понимаю. Но я чувствую себя настолько не в своей тарелке, что, кажется, не могу остановиться. — Мне не нужно было валяться в постели все утро, как ленивому подростку.
Грант слегка закатывает глаза, но его голос звучит немного мягче, когда он говорит:
— Вчера у тебя был тяжелый день и долгая ночь. Тебе нужно было выспаться.
— Тебе это тоже было нужно.
— Я мало сплю. Теперь уже всегда так.
Может, дело в том, как он произносит эти слова. Как что-то само собой разумеющееся. Как неоспоримое утверждение об его реальности. Или, может, это кульминация всего, что я узнала о нем за последние пять лет. Но я внезапно кое-что осознаю в одной из тех вспышек озарения, которые иногда приходят без предупреждения.
Все, что я считала холодным или бесчувственным в Гранте, на самом деле совсем не такое. Это он отчаянно сжимает в своей хватке мир, который постоянно выходит из-под контроля. Он всегда борется за то, чтобы держать себя в руках — так сильно, что даже не позволяет себе поспать.
Это откровение ранит меня в грудь. Несколько секунд я едва могу дышать из-за тяжести там, где должно быть мое сердце.
Наконец я говорю единственное, на что способна.
— Ты нуждаешься во сне не менее сильно, чем я.
Должно быть, Грант что-то услышал в хриплом шепоте моих слов. Он делает быстрый, глубокий вдох.
Я тянусь, чтобы взять его руку, которую он сжимает в кулак, лежащий на кровати между нами. Я осторожно разжимаю каждый палец и массирую ладонь большими пальцами.
Несколько минут никто из нас не произносит ни слова. Единственный звук в комнате — это его слегка прерывистое дыхание. Я хочу сказать что-нибудь, что выразило бы мои чувства прямо сейчас. Дать ему понять, что он может мне доверять. Что он может расслабиться в моем присутствии. Что ему не обязательно всегда существовать в этом жестком, бесконечном подавлении.
Но я не знаю, как все это сказать, и, возможно, Грант не захочет услышать это от меня.
Поэтому я ничего не говорю. Я просто массирую его ладонь.
Наконец он слегка ерзает на кровати и убирает руку.
Это причиняет такую же боль, как и все остальное, но момент — каким бы он ни был — явно закончился.
— Итак, какие у нас планы на сегодня? — спрашиваю я, довольная и удивленная тем, что мой голос звучит почти естественно.
— Да, мы с Джексоном как раз говорили об этом. Мы думаем, что стоит подождать несколько дней, чтобы посмотреть, не уйдут ли Волчьи Стаи сами по себе. Большая часть наших припасов находится в бункере, до которого они не могут добраться, так что они довольно быстро расправятся с вещами на поверхности. Может, потом они двинутся дальше.
Мне не нравится, что Грант обсуждал это и строил планы с Джексоном. Он должен был делать это со мной. Я та, кто на самом деле вовлечена в это дело. Но я говорю лишь: