— Прекрасно, — бормочет Франко. — Повернись, пока не сняла остальное. Покрутись немного для меня.
Когда я поворачиваюсь, то слышу его резкий вздох.
— Откуда эти следы? — Требует он. — Лука приложил к тебе руку?
Я снова поворачиваюсь к нему лицом, и мои щеки краснеют еще сильнее.
— Для моего же блага, — скромно отвечаю я и слышу сзади сердитое ворчание Луки на мое признание. Уверена, что Лука злится, слыша, как я впервые признаюсь в этом Франко, но я не знаю, какой у меня есть выбор. Если я разозлю Франко или не смогу увлечь его достаточно долго, чтобы дать Луке или мне шанс придумать способ сбежать, это не будет иметь никакого значения.
Лука будет мертв, а то, что ждет меня, будет гораздо хуже.
Франко ухмыляется, подходя ко мне ближе.
— И как ты себя чувствуешь, Катерина? — Спрашивает он, протягивая руку, чтобы коснуться следов от ремня на моей заднице. Я вздрагиваю от его прикосновения, но не двигаюсь. — Тебе понравилось? Не лги мне. Я ненавижу женщин, которые лгут. — Его рука прижимается к изгибу моей задницы и скользит вниз. — Моя мать долгое время лгала мне, ты знаешь. Она лгала о том, кто мой отец, лгала, что я бастард, лгала обо всем. И только когда мальчики вроде Луки стали жестоки со мной, она наконец рассказала мне правду.
— Да, — шепчу я, слово сухое, как бумага, на языке. — Мне это нравилось.
— Какая маленькая шлюшка. — Рука Франко резко опускается вниз, прямо на рубцы, оставшиеся от руки Луки. — Тебе понравилось? Эта киска стала мокрой для меня, Катерина?
Я смотрю на него.
— Хочешь правду? Нет. Мне не понравилось.
Другая его рука снова закручивается в моих волосах и поворачивает мою голову, а он сжимает мою задницу так сильно, что становится больно.
— Почему так, маленькая шлюшка? Скажи мне, почему это не делает тебя мокрой? — Его рука снова опускается на мою задницу, на этот раз сильнее.
— Потому что это ты, — шиплю я. — А не Лука.
Лицо Франко искажается в такой чудовищной ярости, что у меня чуть колени не подкосились от страха. Он обеими руками толкает меня к кровати, да так сильно, что я чуть не падаю.
— Снимай остатки одежды, — рычит он. — Сейчас же.
Дрожащими руками, пока он продвигается ко мне, мне удается расстегнуть лифчик, и он падает на пол, а я спускаю трусики. Я никогда не была такой голой перед Лукой, и мне неприятно, что он видит меня такой, что Лука впервые видит меня полностью обнаженной при таких обстоятельствах.
Франко кладет пистолет на прикроватную тумбочку и убирает нож обратно в карман.
— Ложись на кровать, — шипит он. — Я собирался насладиться этим, заставить тебя сосать мой член, прежде чем трахнуть тебя, но теперь я думаю, что подожду этого. У меня в голове есть более красивая картина: ты стоишь на коленях в крови Луки, принимая мою сперму в горло, все еще истекая кровью от моего члена. Так что ложись, девочка, и приготовься. Я собираюсь трахать тебя в сыром виде, пока он смотрит.
Я испуганно смотрю на Луку. Его лицо - маска ярости, каждый мускул напряжен.
— Отойди от нее, — рычит он на Франко. — Можешь сдирать с меня кожу живьем, мне все равно. Вымещай все на мне. Но, блядь, не трогай ее.
— Или что? — Франко смеется. — Ты убьешь меня? Ты никогда до меня не доберешься.
— Хочешь, блядь, поспорить? — Лука бросается вперед, вырываясь из хватки одного из державших его мужчин. Человек в черной одежде хватает его и бьет в челюсть достаточно сильно, чтобы Лука отшатнулся, но при этом он держит голову в стороне, стараясь не смотреть в мою сторону.
Лука пытается прийти в себя, но прежде, чем ему это удается, его ставят на колени, а второй мужчина прижимает дуло пистолета к его голове.
— Продолжай бороться, — предупреждает Франко. — Если ты заставишь меня убить тебя до того, как я наслажусь пытками, я вымещу это на Катерине. Ты знаешь, что так и будет. Представь себе, ты мертв и беспомощен, а я мщу ей. Пока она может рожать моих детей, неважно, что еще с ней случится.
Лука выглядит так, словно готов вылезти из кожи вон, несмотря на предупреждение Франко, каждый мускул его тела свернулся, как у змеи, готовой нанести удар. Я никогда не видела ничего подобного гневу на его лице, это ужасает, но в то же время успокаивает. Если я найду способ отвлечь Франко, у нас появится шанс. Лука похож на дикого зверя, готового к убийству, и все, что ему нужно, это начать действовать.