Или нет? Быть может, и подумывала, но не рискнула, прекрасно понимая, что дело может и провалиться? Лаврик прав: во всей этой истории что-то многовато деталей и подробностей, указывающих именно что на внешнее воздействие. Но, с другой стороны, именно Натали могла распрекрасным образом договориться с «Гэмблер даймонд»: трон в обмен на уступки при дележе акций. Ситуация… Не знаешь, что и думать, и так может оказаться, и этак… В любом случае, даже если она ни при чем, и не она все это устроила, не должна особенно уж горевать о безвременной смерти дядюшки — слишком много получает с его смертью. В монарших семействах, насколько он уяснил из исторических романов, свой, особый менталитет…
Есть только одна возможность проверить точно, подумал он с профессиональным цинизмом. Если впоследствии и на нее будут покушаться всерьез, значит, это не она. Хотя и это еще не аргумент. В общем, истину знают только те, кто все задумал, да Господь Бог. А, в конце-то концов, все эти африканские страсти Мазура никоим образом не должны трогать, в его задачу не входит вести какие бы то ни было расследования… Так что в данном случае стоит, пожалуй, перенять житейскую философию Леона, пусть и по другим мотивам…
— Лавута сказал, ты остаешься со мной? — спросила она, открыв глаза и подняв голову.
Мазур кивнул.
— А твое начальство там? — она неопределенно махнула рукой куда-то в сторону. — Не отзовут?
— Я так полагаю, не отзовут, — сказал он то, что действительно думал.
— Вот и прекрасно, — облегченно вздохнула Натали. — Вам нужно остаться… я, конечно, имею в виду не только тебя лично, вообще Советы. Все-таки нужен какой-то противовес французам, а сейчас никаких противовесов нет…
— Начинаешь заниматься государственными делами и невысокой политикой? — усмехнулся Мазур.
Натали улыбнулась медленно, томно:
— А ты хочешь чего-то другого? За чем же дело стало?
Она гибко встала, подошла, уселась Мазуру на колени, обняла за шею и промурлыкала на ухо:
— В спальню? Или прямо здесь? Мне на коленки встать? Или…
В дверь застучали — громко, настойчиво.
— Черт, — с досадой сказала Натали. — Не мог часового у двери поставить… — и, не слезая у него с колен, крикнула: — Войдите!
Вошел Лаврик — какой-то резкий и энергичный в движениях, собранный, с жестким лицом. Обычно он таким бывал, когда…
Когда внезапно, если уж пользоваться высоким штилем, внезапно ревел охотничий рог.
— Ох, как не вовремя, Констан, — с обычным своим простодушным цинизмом протянула Натали. — Мы как раз собирались поговорить о важных делах…
Лаврик усмехнулся одними губами.
— Тысяча извинений, мадемуазель, — сказал он напористо. — Так уж вышло, что нам с полковником тоже нужно поговорить о чертовски важных делах. Поэтому позвольте его похитить…
Он говорил вежливо, но в глазах был лед. Натали, слезая с колен Мазура (и не озаботившись запахнуть при этом халат), недовольно проворчала:
— Что с вами, мужчинами, поделаешь… Надеюсь, к вечеру вы мне его вернете?
— Наверняка, — кивнул Лаврик, взял Мазура за локоть и извлек в коридор прежде, чем Мазур успел опомниться.
— Шифровки пришли? — тихо спросил Мазур.
Лаврик кивнул:
— О наших делах пока ничего. Тут другое. Москва, учитывая обстановку, распорядилась вернуть в столицу всех советских граждан. Дело нехитрое, их тут всего-то человек сорок, почти все в близлежащих городах, на тамошних заводиках. Этим посольские займутся. А у нас другая задача. Помнишь группу геологов в Квулонго? Вот за ними посылать машину — много времени уйдет. Придется вертолетом…
— Здрасьте, — сказал Мазур. — А где мы его возьмем? Вертолет у нас только один, на «Ворошилове», боевой, а не пассажирский. Кроме экипажа, туда удастся разве что пару человек впихнуть, чтоб сидели друг у друга на головах. А их там четверо, и оборудование…
— А для чего на свете существует дядя Лаврик? — фыркнул Самарин. — Я говорил с Лавутой. Он нам дает аж два «Алуэтта» и даже парочку своих солдат. Понимаешь, какое дело… Геологи сегодня на связь не вышли, хотя должны были. Может, рация испортилась, а, может, мало ли что. Места больно уж глухие, пограничье. В тамошнем пограничье, правда, всегда было спокойно…