Когда я увидела то, что скрывала упаковка, то не смогла сдержать восхищенного возгласа. Это был альбом нот в твердом кожаном переплете с золотым тиснением. Никогда прежде я не держала в руках ничего подобного. Это была настолько красивая и дорогая вещь, что было понятно — он не мог купить ее ни в одном из магазинов Тулена. А это значило, что он заказал ее — либо в столице Канзии, либо в самой Керландии. Заказал специально для меня!
Но это означало и другое — я не могла принять столь дорогой подарок! Это было бы нарушением всех правил приличий.
Он угадал мои сомнения без всяких слов.
— Прошу вас, мадемуазель Луиза, не раньте меня отказом принять его! Поверьте — за этот месяц, что я провел в Тулене, вы подарили мне нечто гораздо более ценное — свое внимание, свою приязнь. Я никогда этого не забуду.
Он говорил так, словно прощался со мной. Я знала, что рано или поздно он уедет из Тулена, но сейчас, услышав его слова, я ощутила боль в сердце.
Сама того не заметив, я так сильно привязалась к нему, что сама мысль, что на следующий день лавочка перед нашим домом окажется пустой, показалась мне невыносимой.
Мне следовало подумать об этом раньше и ограничить наше общение. Разве сложно было предположить, что мое израненное сердце потянется к нему?
И ведь я видела, что тоже не была ему безразлична. Он так жадно ловил каждое мое слово, и так сиял, когда я, помогая ему перейти по мостику ручей, брала его руку в свою, что невозможно было истолковать это иначе.
Но я с самого первого дня знала, что между нами как мужчиной и женщиной не может быть решительно ничего. И дело было не в его увечье. О, вовсе не его слепота была помехой нашему счастью. И встреться мы с ним до того, как я узнала о существовании герцога Эрсана, я сделала бы первый шаг, если бы он сам не решился на это.
К сожалению, сейчас это было невозможно. Заклеймившая меня как преступницу змея служила препятствием, преодолеть которое я была не в силах. И пусть месье Теодор не мог увидеть вязь на моем плече, я никогда не решилась бы обмануть его доверие и умолчать о столь позорном прошлом. Но и рассказать ему об этом я не могла.
Так что я должна была бы радоваться его намерению покинуть Тулен, а я не могла сдержать слёз.
— Благодарю вас, сударь! — пролепетала я. — Никогда и никто прежде мне не делал таких подарков. Но прошу вас простить меня — сегодня я не смогу сопровождать вас к источнику.
Мой голос прозвучал так надрывно, что я сама не узнала его. Я развернулась, но месье Бризьен схватил меня за руку прежде, чем я успела скрыться в доме.
— Луиза, прошу вас, останьтесь! Нам нужно поговорить!
Я замерла. Он впервые назвал меня просто по имени, опустив отчужденно-вежливое «мадемуазель». И это могло означать столь многое, что мне стало страшно.
Что, если я не ошиблась, и он откроет мне свои чувства? Сделает мне предложение, принять которое я не смогу, и неправильно истолкует мой отказ? О, я совсем не хотела ранить его еще больше.
— Прошу вас, пойдемте к источнику!
Матушка уже вышла на крыльцо и смотрела на меня с удивлением и тревогой. Она давно уже догадалась о моей симпатии к Теодору и теперь не понимала моей нерешительности.
Она забрала у меня альбом с нотами и тихонько шепнула: «Иди же, дорогая, иди!»
Бедная матушка! Она так радовалась тому, что мне, наконец, понравился мужчина, что наверняка надеялась, что этот разговор свяжет нас навсегда. Ну, что же, ее я тоже вынуждена буду разочаровать.
Я шла к источнику как на казнь. Еще немного, и я своими руками разобью свои мечты. А возможно, и не только свои.
Глава 14
Иногда у источника бывало многолюдно. Но на сей раз только пожилая пара сидела на скамейке вдалеке. Мы остановились у мраморного ограждения.
Я молчала, предоставив право начать разговор месье Бризьену.
— Благодарю вас, мадемуазель Легран, за те чудесные мгновения, что я провел в вашем обществе и в обществе вашей матушки. Я давно уже не чувствовал себя таким счастливым.
Он произнес это с таким волнением, что я испугалась, что он прямо сейчас откроет мне свое сердце. Сердце, которое я вынуждена буду ранить. И я поспешила направить разговор в другое русло.
— Правильно ли я понимаю, сударь, что вы уезжаете? Значит ли это, что вы потеряли надежду на целебную силу источника?
— Да, именно так, я уезжаю завтра же утром, — он кивнул. — Здесь, в Тулене, я неоднократно слышал о том, что если кто-то не ощутил силу источника в первые же несколько дней после прибытия, то уже и не ощутит ее никогда. Я же, вынужден вам признаться, и изначально не имел права на это рассчитывать. Дело в том, что некоторое время назад я позволил себе усомниться в покровительстве Святого Николая, которого в нашей семье всегда особо почитали, за что и поплатился, лишившись возможности видеть этот мир.