Пук из коридорчика выглядывает — скрыться или можно выйти.
Челнок на него, ошалело: Ну так честным пирком, да за свадебку!
«Эйнштейн» не выдерживает: Стоп, Анюта, не рви душу, напополам, тут вообще в нашем веке не надо разводиться — есть страны у нас на планете, в которых полигамия: плюс муж! Будут они при тебе оба — «сомужья», элементарно. Биа́ндрия, и что очень удачно — как раз в Африке практикуется — в Нигерии, там есть даже «многомужество» — полиа́ндрия и всё в высшей степени цивилизованно — выбирай, что больше нравится: разделяемое, частичное или совместное отцовство. Мы едем из страны и все меняем вероисповедание, женимся, возвращаемся, и все счастливы как щенки! Нам конфеты — тебе обеспечение! Соколик ручной — это я отвечаю! Ты у его банды спроси — он же падучий.
Шереметова: Сейчас я вещи соберу и поедем, Варьку возьмём.
Челнок в недоумении оборачивается: Этот?!..
«Эйнштейн»: От водки. У них климат пить как лошадь не позволяет.
Челнок, на октаву ниже: Ну так — честным пирком да за свадебку!
Пук из коридорчика выглядывает — скрыться или можно выйти. Но тут же скрывается, из коридора его голос: Ты уже там им сказал деликатно, что я ни одной? … Это я к тому, что в прежние времена, сказывать первым делом надо было — сразу шли, отказать — на что. Вся Кения знает и все «девочки» — мои! От Кении до Эфиопии знают — и все тоже — мои. От Эфиопии до Южной Африки! Да во всей Африке все «девочки» — мои! Масаи и те, наверное, не отказали бы. Кувейт отказа не даёт. От Нью Йорка до Найроби, и от Калифорнии до Нью Йорка — все «девочки» мои! Да везде, где звучит «лысая резина» … знают, что я ни одной. А иначе ты как подступишься — это с порога то!
Челнок, ошалело: Ну так и все — честным пирком да за свадебку!..
Шереметова молчит. Пупков исчез на кухоньке. Варьки нигде нет.
«Эйнштейн» хватается за голову и уходит. Идёт к машине, но и Пука нигде нет, «Эйнштейн» едет один в апартаменты и Пук уже там, он час как безумствует с цыганами — на «сейчас я вещи соберу и поедем», под его ногами танцуют пустые бутылки из-под водки и битые рюмочки хрусталя, каждую рюмку, опрокинув в себя он разбивает об пол. И цыгане безнадёжным осуждением в лицах — на вертеп, тянут рвущий плач неразделённой любви.
«Эйнштейн» уходит от Пука и аккуратно прикрывает за собой дверь. За дверью: Девочки!..
«Эйнштейн» на этот зов в пространство от Эфиопии до не менее жаркой Кении звонит в администрацию — к цыганам «кордебалет» не посылать — пусть все идут к нему, с шампанским и с музыкой.
Сцена 7: День седьмой
Пропадать, так с музыкой
Пук навсегда прощается со Столицей, оставляя в ней чуть больше надежд для принцессы на горошике, чем было до его прибытия, а в своём сердце чуть меньше надежд, чем было до его прибытия
Утро в апартаментах Пука, «Эйнштейна» Пук вызвал к себе, он болен будто всеми болезнями сразу и голова повязана — это Лайма и Мэрилин за ним ухаживают, в полотенце на голове кубики льда.
Пук: Я здесь только пью, мне пора домой, там дедушкин бизнес…
«Эйнштейн», предчувствуя, но не верит: Бросаешь дело, «Соломон»?
Пук: Конфеты — убыточное предприятие, сырьё дорого, ну а дурные память дедушки не позволит — вишь вензеля какие, царские, а под ними — дерьмо, что ли… Нет уж, воровских конфет России от нас не будет, может кто из нашего рода в следующем веке вернётся сюда, нас то семеро — братьев, да только Семейка в честь деда и прадеда — я один, вот и принесло — нелёгкая.
«Эйнштейн»: А мне — крышка, разорился я на твоём пребывании, всё тратился, на авансы рассчитывая, вот весь и вышел…
Пук: У меня не разоряются — это же наша деловая честь. «Челнока» я честным словом делового человека с точки снял, вот и развивай его дело, китайские шмотки, на наш век — прокормят, на «кордебалет» тоже хватит, с цыганами в другой раз апартаменты так шикарно не снимай, чтобы двенадцать девок шампусик глушить не потерялись.
«Эйнштейн»: Ну вот я и докатился до китайских шмоток… Поделом!
Пук: Ну это ты брось. Ты теперь — фигура. Рынок твой — монополия.
«Эйнштейн», оживляется радостно: Ни хрена себе! Размах царский у африканцев… А что теперь с контрактом делать? Я за тебя брачный контракт подписал — по Доверенности, пока ты утончённо страдал. Варька пришла, паспорт она сегодня получила, две подписи — тебе на конфетки — семейные чтобы, как загадывал — Шереметьевские.