– Помнишь проект, над которым я работал этим летом? Робот-манипулятор.
– Это прибор, с помощью которого врачи смогут выполнять операции на бьющемся сердце, не вскрывая грудную клетку? – спросила я с полным ртом. – Угу.
– Ну так вот, – сказал Майкл, – он действует. Во всяком случае, прототип. И моему профессору это так понравилось, что он рассказал о роботе японскому коллеге из компании, которая пытается создать автоматическую систему, работающую без помощи хирурга. И его коллега хочет, чтобы я приехал в Японию и мы бы сконструировали действующую модель для использования в операционной.
– О! – я проглотила лапшу и потянулась за следующей порцией. Я изрядно проголодалась. После салата из трех бобов, который был у меня на ланч, я больше ничего не ела. Ах да, еще я съела несколько очень вкусных васаби в бабушкином номере в отеле (она их попробовала, возмутилась и заорала на Роберта: «А где же миндаль в сахаре?» Бедняга Роберт,)
– И когда же ты едешь? На какие-то выходные или как?
– Нет. – Майкл замотал головой, – Ты не понимаешь. Моя поездка займет не один уикэнд, я пробуду там до тех пор, пока проект не будет закончен. Мой профессор устроил мне приличную стипендию на это время.
– Ну… – До чего же вкусная эта лапша! – Так на сколько ты едешь, на неделю?
– Миа, – сказал Майкл. – Работа над прототипом заняла все лето, а это был только прототип. Постройка действующей модели с консолью, включающей компьютерный томограф, сканнер и рентгеновскую установку, может занять год или даже больше. Но это фантастическая возможность, я не могу ее упускать. Вещь, которую сконструировал я, поможет спасти жизни тысячам людей. Чтобы это стало реальностью, я должен быть там.
Минуточку! ГОД? ИЛИ ДАЖЕ БОЛЬШЕ? Естественно, я поперхнулась лапшой, закашляла и Майклу пришлось обойти вокруг стола и хлопать меня по спине, а мне пришлось выпить и свою воду со льдом, и его колу, и только после этого я задышала нормально.
А когда я смогла нормально дышать, кажется, я была в состоянии только без конца повторять: «Что? Что?»
Майкл пытался мне все объяснить, причем так терпеливо, как будто я – это Рокки и показываю ему свой грузовик. Но у меня в голове звучала только одна фраза: «Это может занять год или даже больше. Но это фантастическая возможность, я не могу ее упускать».
Майкл уезжает в Японию. На год или даже болше.
Он уезжает в пятницу.
Понимаете теперь, почему мне пришлось выйти? Потому что в какой вселенной подобные вещи могут иметь какой-то смысл? Может, во вселенной Бизарро, но не в моей. Не в той вселенной, в которой существовали мы с Майклом.
Но хотя эти слова – «Это может занять год или даже больше. Но это фантастическая возможность, я не могу ее упускать» – все еще звучали у меня в ушах, и хотя, несмотря на это, я говорила: «Ой, Майкл, это так здорово! Я так за тебя рада!» – голос в моей голове шептал: «Это из-за меня?»
А потом вдруг этот голос каким-то образом вышел ЗА ПРЕДЕЛЫ моей головы, я не успела его заткнуть, и неожиданно для себя услышала:
– Это из-за меня?
Майкл недоуменно заморгал:
– Что?
Это был настоящий кошмар. Хотя я мысленно и приказывала себе: «Молчи, молчи, молчи», мой язык, кажется, действовал сам но себе. И за секунду до того, как я успела этому помешать, я произнесла:
– Это из-за меня? Ты уезжаешь в Японию потому, что я что-то сделала? – А потом мой рот еще добавил: – Или чего-то НЕ сделала?
Мне хотелось затолкать в рот всю лапшу – только чтобы ничего больше не ляпнуть. Но Майкл уже замотал головой.
– Нет, конечно, нет. Миа, как ты не понимаешь? Мне же представилась редкостная возможность! Инженеры-механики из японской компании уже работают над чертежами моей конструкции. МОЕЙ, Нечто, что я сделал, может изменить ход развития современной хирургии! Конечно, я должен туда лететь.
– Но почему это обязательно нужно делать в Японии? Разве на Манхэттене нет инженеров-механиков? Наверняка есть. Мне кажется, папа Линг Су – как раз такой инженер.
– Миа, – стал объяснять Майкл, – эта японская группа исследователей – самая передовая в мире. Они работают в Тсукубе, это для Японии примерно то же самое, что для США – Силиконовая долина. Именно там находятся их лаборатории, все оборудование, которое понадобится, чтобы превратить мой прототип в действующую модель. Мне нужно ехать туда.
– Но ты же вернешься. – Мой мозг, кажется, вернул контроль над языком. Слава богу! – Например, на День благодарения, на Рождество, на весенние каникулы…
Колесики у меня в мозгу завертелись, и я подумала: «А что, это не так уж плохо. Конечно, мой парень уедет в Японию, но на каникулах я все равно смогу с ним видеться. Это будет не так уж сильно отличаться от нашей обычной жизни в течение учебного года. Зато у меня будет больше времени на учебу, глядишь, может, я еще пойму, о чем толкует мистер Хипскин на уроке химии, и что вообще происходит на основах высшей математики и, может, даже улучшу свои показатели Р8АТ по математике. Может, я даже останусь в студенческом правительстве и закончу, наконец, сценарий, да еще и роман напишу…
И тут Майкл наклонился ко мне над столом и сказал:
– Миа, с этим проектом у нас напряженка со временем. Чтобы как можно скорее выйти на рынок, нужно работать без перерывов. Так что я не приеду домой на День благодарения или на Рождество. Наверное, я не вернусь до следующего лета – к тому времени мы должны продемонстрировать прибор в настоящей операционной.
Я слышала слова, которые слетали с языка Майкла. Я знала, что он говорит на английском. Но то, что он говорил, не имело для меня никакого смысла – как будто я сидела на химии и слушала Хипскина. Если коротко, то Майкл говорил, что он уезжает на целый год. Мы целый год с ним не увидимся.
Конечно, я могла бы слетать к нему в Японию. Но только во сне. Потому что в реальной жизни мне НИ ЗА ЧТО не уговорить папу отправить меня на королевском реактивном самолете в Японию. А лететь коммерческим рейсом мне никто не позволит. Никто никогда не убедит мою бабушку, не говоря уже о папе, что члену королевской семьи безопасно лететь коммерческим рейсом.
Тут-то я и сказала, что мне нужно выйти. Вот почему я сижу здесь. Потому что все это у меня просто не укладывается в голове.
Мне все равно, что ему представилась редкостная возможность.
Мне все равно, сколько денег он на этом заработает и сколько тысяч жизней он может спасти.
Как может парень, который любит свою девушку так, как Майкл, по его заверениям, любит меня, добровольно расстаться с ней на целый год?
В этом вопросе Кевин Янг мне не помощник. Когда я его об этом спросила, он только плечами пожал и сказал:
– Я Майкла никогда не понимал, еще тогда, когда он впервые к нам пришел в возрасте десяти лет. Он попросил к моим клецкам горячее масло чили. Как будто клецки и без того недостаточно острые!
А Ларс, который заглянул сюда минуту назад, чтобы посмотреть, куда я пропала, только сказал:
– Ну, знаешь, иногда парни так поступают, чтобы самоутвердиться.
Перед кем? Разве мое мнение не должно быть для него самым важным? А я не хочу, чтобы Майкл на год уезжал в Японию,
И извините меня, но это же не то, что поехать в пустыню Гоби подтягиваться на турнике или стрелять по картонным силуэтам террористов, как делал Ларс, когда ЕМУ нужно было самоутвердиться. Он просто собирается в какую-то компьютерную лабораторию в Японию.