Из темноты раздались быстрые шаги и я с надеждой и радостью обернулась. Он! Наверняка сейчас выскочит с мечом наголо и спасет меня! Меч-то у него есть, так что…
Он выскочил. Но вместо меча в руках у него было деревянное, обитое металлическими обручами ведро.
— А ну назад! — качнул он им и из ведра выплеснулось чуть воды. Сказать, что это выглядело не внушительно, не сказать ничего, поэтому меня еще больше удивило, что мужчины замерли и действительно попятились от него. Парень свистнул и в деннике всхрапнула и забеспокоилась его лошадь.
А ко мне опять поползли назойливые побеги.
— Да что они лезут ко мне! — взорвалась я, раздавливая одну из наглых лиан каблуком сапога.
Блондин вздохнул и выплеснул ведро на мужчин те, с воплем бросились было вон из конюшни, но за ними ринусь все лианы и побеги, что лежали на земле. В мгновение ока их скрутило и подвесило кого у стены, кого у дверей денника, а кого и довольно пугающе утащило в темноту балок под потолок.
— Это еще что такое?!
— Стражерост это, двойка тебе по магической ботанике. — парень быстро вывел коня и сунул мне поводья. Вывел из соседнего денника второго и быстро накинул седло, стал затягивать подпруги.
— Верхом-то хоть ездишь?
— Я трижды выигрывала королевский забег, к вашему сведению. — оскорбилась я.
— Он был верхом?
— Верхом. — это я уже процедила сквозь зубы.
— Тогда давай живо. — он подвел мне лошадь.
— Но это не ваша.
— Правильно, моя вот. — он вскочил в седло своего мерина.
— А это чья? Мы что конокрады?
— Мы? У меня есть лошадь, дорогая. Это ты конокрад. И если хочешь остаться с ушами, воруй ее поскорее.
Вообще-то я ждала, что он поможет мне забраться седло, но вопли стражников мэра становились все громче, так что я сделала это сама. Ладно уж, экстренные ситуации требуют экстренных мер.
Мы пришпорили коней и помчались прочь со двора.
Глава 6. Принцесса терпит лишения
Минут двадцать, пока огоньки города еще теплились вдали мы проскакали галопом, потом этот невыносимый увалень-простолюдин, велел перейти на рысь, а после и шаг.
— Почему мы медлим? — возмутилась я.
— А ты слышишь погоню? — парень невозмутимо сюсюкался со своим зверем. Тот ласково потерся о его ладонь, а на меня поглядел неодобрительно сверкнув глазами бусинками. Спрыгнув с его плеча побежал впереди. Белая шерсть становилась белее и белее с каждой секундой и вот уже стала излучать мягкое холодное сияние, слабо освещая коням дорогу, а нам с моим спасителем друг друга.
— Но погоня будет! Они просто седлают коней и сейчас…
— До утра никто не выдвинется из города. — уверенно заявил парень.
— Почему же это?
— Потому что ночь, потому что темно, потому что в темноте можно сломать и лошади ногу и себе шею. Это же немагическая земля, тут нет магов путей, порталов и светошаров, освещающих твой путь, принцесса.
— Ко мне следует обращаться, Ваше Высочество или Старшая дочь. — одернула я наглеца.
— О, ну тогда ко мне обращайся Мой сладкий проказник или на худой конец Мужчина моей мечты.
От такой наглости я чуть с коня не рухнула. А этот наглец только улыбался себе довольный.
— Вы всегда так неуважительны с дамами?
— То есть мое героическое дважды спасение твоей задницы недостаточно уважительно?
— Вы вульгарный грубиян!
— Я хотя бы знаю как тебя зовут, а ты со своим монаршим воспитанием даже не поинтересовалась именем человека, который дважды вытащил тебя из дерма. Ну и кто тут грубиян, принцесса?
Я отвернулась и гордо вздернула подбородок. Но сколько бы я ни сжимала в руках поводья, легче не становилось.
— Как ваше имя? — процедила я так, что каждое слово могло отравить озерцо среднего размера.
— Олав.
— Пф! — это вырвалось у меня совершенно естественно. — То есть, я хотела сказать, мне приятно с вами познакомиться.
— Святая Корова, такой надменной штучки как ты я еще не встречал, а ведь я был в… — он осекся на полуслове.
— О, пожалуйста, — я закатила глаза. — Не принимайте меня за дуру. Я прекрасно представляю кто вы.
— Да ну? — развеселился этот Олав. — И кто же я, ваша монаршая светлость?
Я демонстративно поджала губы, решая стоит ли упорствовать в использовании правильного титула. Папа говорил, что со своими людьми обязательно нужно поддерживать авторитет и субординацию. Монарху, позволяющему валять свой титул в грязи, недолго быть монархом. Но этого Олава я «своим человеком» считать никак не могла, и ронять лицо фамилии Лей Син перед ним было нехорошо. С другой стороны, папа говорил, что уважительное обхождения пришлых слуг, иначе говоря наемников, иногда заслужить гораздо проще, чем требовать. Поэтому я с трудом, но все же проглотила «монаршую светлость» и заставила себя приветливо улыбнуться.