– Да у нас тоже не особо большие, – вставила я. – Ну тогда надо в отделение ехать, заявление писать.
– Ага. И знаешь, что мне там скажут? Зачем же вы, молодой человек, на старом автобусе при штормовом предупреждении в аэропорт попёрлись, да ещё иностранцев повезли?
– Думаешь?
– Уверен. Ася, я к чему это говорю. Тут ведь речь идёт о центральном иностранном канале, а регион у нас, сама знаешь, неспокойный. Ты уверена, что с твоими немцами всё чисто?
– Я…да… А что с ними может быть нечисто?
– Так может, они шпионы? А кино про тигров и леопардов – просто прикрытие?
– Ага, а тормоза спецслужбы испортили, да? – рассмеялась я. – Не проще их просто арестовать?
– Не знаю. Но мне почему-то кажется, что дело тут не чисто, и это связано с вашими немцами.
Я только усмехнулась. Как выяснилось позже, напрасно.
Глава 7
Мы провели во Владивостоке всего один день. Потратили его на то, чтобы заселиться в гостиницу, настроить оборудование и встретиться с одним известным ученым, специалистом по тиграм.
А сегодня утром сели в арендованный мкроавобус оправились в Прибрежный заповедник. Как выяснилось, в такую погоду это лучший способ туда добраться. Летом можно на катере.
Наташка осталась во Владивостоке. Ей предстояло несколько встреч в ФСБ края. Мы ведь на границе с Китаем, а Хенри с Норбертом – граждане иностранного государства. И на съемку в каждом районе требуется специальное разрешение от пограничников.
– Я могла бы, конечно, доверить это тебе, – сказала Наташа. – Но ты их не знаешь, а у меня уже связи налажены.
Поэтому я тряслась в мкроавобусе под бланые песн (выбор воделя), а она пила утренний кофе в баре гостиницы «Океан». Но знаете, если бы мне пришлось выбирать, я бы все равно выбрала эту разбитую дорогу.
– Какая у меня задача в заповеднике? – уточнила я перед отъездом.
– Во-первых, чтобы Хенри был доволен. Нужно организовать ему съемки. Во-вторых, нужно подружиться с руководством заповедника и убедить их не брать за съемки столько денег. Хорошо, если удастся снизить цену процентов на тридцать. А лучше на пятьдесят.
– То есть вдвое? А если они на это не пойдут?
– Постарайся уговорить, – пожала плечами Андреевская. – Это твоя работа как продюсера.
Приключения начались сразу, как только водитель, выгрузив наши чемоданы, на уехал.
Выяснилось, что ни наше проживание, ни питание, ни съемки в заповеднике не оплачены. С собой денег мне тоже никто не дал. Наташа меня заверила, что мы за все заплатим по окончании съемок. Но как оказалось, местные егеря с этим совершенно не согласны.
Вот знаете, если бы меня сейчас со стороны видел мой папа, он был бы в шоке. Его единственная дочь сидит на Дальнем Востоке, в компании двадцати мужиков, пьющих водку и пожирающих её глазами, и пытается о чём-то договориться. Папа бы не понял такого продюсирования, честное слово.
Ну а что мне, спрашивается, остаётся делать? Учитывая тот факт, что других продюсеров тут не наблюдается на сотни километров вокруг (или какова там территория заповедника), связь с Наташкой только по рации, и эти таёжные мужики требуют с нас денег, которых ни у неё, ни у меня, ни у немцев нет.
В конце концов, если начнут приставать, разбужу Хенри с Норбертом – пусть эти алкаши попробуют с ними справиться. Наши немцы были как на подбор – двухметровые и загорелые от частых съемок на свежем воздухе. Так что я чувствовала себя в относительной безопасности.
Мне бы только этого Илью Пустова дождаться, начальника участка. Надеюсь, я смогу его убедить, что эта история с оплатой – всего лишь недоразумение.
Около часу ночи шеф егерей наконец-то явился. И не просто так, а приплыл на личном катере. Видимо, начальники участков здесь в авторитете.
Илья Пустов оказался крепким мужчиной лет сорока пяти – пятидесяти, седым, с седой бородой и усами. Да к тому же в тельняшке. Я решила, что он похож на Хемингуэя.
– Добрый день, прекрасная барышня, – обратился он ко мне. – То есть, простите, доброй ночи!