Естественно, я решила, что это Пустов.
– Кто… кто там?
Человек направил луч фонарика на себя. Я чуть не вскрикнула от неожиданности. Это был полковник ФСБ.
– Пойдём поговорим, – прошептал полковник.
Я встала и пошла за ним.
Полковник был единственным из всей компании, кто внушал мне доверие. Моя мама сказала бы, что он выглядит интеллигентным человеком.
Наверное поэтому меня слегка удивило место, которое папа Александр выбрал для беседы. Он завёл меня в деревянную баню. Видимо, не хотел, чтобы нас подслушали.
Егеря парились несколько часов назад, и брёвна всё ещё были тёплыми. Пожалуй, здесь было гораздо лучше, чем в доме.
– Ну, рассказывай Ася.
– О чём?
– Обо всём. Я же вижу, что у вас с Пустовым конфликт намечается. Тебе помощь нужна или нет?
Я сообразила, что помощь бы мне как раз не помешала. И стала рассказывать. Про наш проект, про аварию, про то, как мы оказались здесь, в заповеднике, без денег.
Полковник оказался замечательным слушателем. У него были чудесные зелёные глаза, как у моего папы, и кудряшки, как у Владика. Даже жаль, что он женат.
– А ты правда полковник ФСБ? – спросила я, забираясь с ногами на полку. Как мы в процессе моего рассказа перешли на ты, я и сама не заметила.
– Не-а.
Ну так и знала. И тут подстава.
– Нет???
– Я полковник ГРУ.
– И тебя ранили на задании?
– Я не имею права об этом говорить, – скромно ответил Саша. – Расскажи мне лучше…
Я сама не заметила, как мы стали говорить уже о Питере, который, как оказалось, он очень любит. О Маришке – он сказал, настоящих друзей нельзя терять из-за ерунды. И даже о разводе родителей. Как вдруг… Он меня поцеловал.
– Прекрати. Прекрати, ну пожалуйста.
– Не могу, ты очень красивая.
– У тебя жена…
– Жена у меня номинальная, мы давно вместе не живём.
– Ага, как же, все так говорят.
– Клянусь тебе, это так.
И он снова начал меня целовать. Как ни странно, мысли о Даниле Воропаеве совершенно вылетели из моей головы и сопротивляться не хотелось. Но нужно было обязательно. Потому что он женат. И потому что так нельзя. И потому что я не могу предать Владика. И он… не должен.
– Саша, у тебя сын… Владик…
– Владик маленький.
– У тебя сын ищет клады, а ты…
Неожиданно он отстранился от меня.
– Убедила.
Я не спала всю ночь. Я не была уверена, что правильно поступила. Саша не спал тоже. Похоже, он был занят тем, что ходил из угла в угол, по крайней мере, я отчётливо слышала скрип половиц. Наши комнаты разделяла только кухня.
В конце концов я не выдержала, на цыпочках выбралась в холл, на общую кухню. И прильнула ухом к Сашиной двери. Минуты две он шагал по комнате молча, потом я услышала, как он пробормотал:
– Дети – наше будущее.
Утром я застала его на кухне с Хенри и Норбертом. Они как раз запивали кофе омлет с ветчиной. Видимо, Пустов все-таки сменил гнев на милость и решил нас кормить. Видимо, без вмешательства ГРУ здесь не обошлось. И меня как-то даже не удивило, что Саша увлеченно беседует с Хенри на чистом немецком.
Когда я, позавтракав, вернулась в комнату, на кровати как ни в чем не бывало лежал спутниковый телефон. Я позвонила Наташе и сказала, что мы живы и даже сыты.
– То есть ты договорилась, что мы заплатим по возвращении? – поинтересовалась он.
– Не совсем. Но я над этим работаю.
– Так. А на какой конкретно стадии ваши переговоры?
– Ну… Э… Вчера вечером он пообещал, что не выпустит нас отсюда, пока не заплатим. И обещал взяться за карабин. Но я заручилась поддержкой одного разведчика.
– Чего? Кого? А разведчик-то там откуда взялся? – недоумевала Наталья.
– Он отдыхает тут с семьей. Друг Пустова. Возможно, он сможет его убедить.
– Было бы неплохо. А я уговорила Жуковского заплатить часть денег Пустову на кордоне, а часть – официально, через кассу в заповеднике. Но ты же понимаешь, что я не смогу приехать, пока шторм не утихнет.