— Ай, Элла-Элла! — главный повар осуждающе потряс усами. — Неужели это моя малышка Элла, для которой я всегда оставлял самое вкусное печенье и самое сладкое молоко? Вай, люди, горе старому Кандерату!
Толстяк воздел руки к небу, продолжая сетовать и призывать окружающих к сочувствию. Элла недоумённо следила за ним взглядом и едва не попалась на уловку. В последний миг она почуяла неладное, и отскочила в сторону как раз в тот момент, когда цепкие пальчики бесшумно подкравшейся госпожи Эрминии собрались её схватить.
— Ах ты, старый пройдоха! — фыркнула девушка. — Думал, обвёл меня вокруг пальца?
Теперь управительница и повар наступали на неё с двух сторон, а с тыла спешил им на подмогу Старший Советник. Притихшие поварята с открытыми ртами зачарованно взирали на картину поимки Принцессы.
Элла повертела головой. Единственным местом отступления, не забаррикадированным преследователями, оставался длинный дубовый стол, высотой почти по пояс взрослому человеку. Одним невероятным прыжком принцесса преодолела расстояние до стола, упёрлась руками о его край и вскочила на столешницу. Поварята хором охнули.
— Элла, не вздумай этого делать! — завизжала госпожа Эрминия, первой запдозрившая, что сражение проиграно. — Повелеваю тебе именем твоего отца!
— Передай моему отцу, что живой я не выйду замуж за мерзкую жабу Димарико! — откликнулась Элла на бегу. Она пронеслась по столу, умудрившись не задеть ни одного предмета, стоящего на нём, и с разгона плюхнулась на большой железный поддон, который медленно полз к люку на потолке — таким образом передавали с кухни готовые блюда на второй этаж и спускали назад грязную посуду.
— Остановитесь, болваны! — закричал Кандерат двум поварятам, которые вращали ручку лебёдки, поднимающей поддон. Но было слишком поздно. Пока ошарашенные мальчики сумели, наконец, сообразить, что от них требуется, до спасительного отверстия осталось совсем немного. То есть, для обычного человека, может, и много, но никак не для Эллы. Девушка подпрыгнула, уцепилась за толстые тросы, к которым крепился поддон, раскачалась на них и… исчезла в тёмном отверстии люка, оставив изумлённую компанию преследователей и случайных очевидцев стоять внизу с отпавшими челюстями. По кухне прокатился восхищённый ропот. Позже почти до самого вечера довольные поварята рассказывали своим пропустившим такое небывалое зрелище (и жутко расстроившимся по этому поводу) товарищам о том, как Элла Доминика "взлетела с пола до самого потолка".
Не обращая внимания на визг служанок, ожидающих возле люка готовую еду, а вовсе не взъерошенную наследницу, Элла стремглав пересекла помещение раздаточной и вскочила на подоконник. На её удачу, все окна были распахнуты настежь, так что Принцессе не пришлось пробивать стекло головой. Она просто спрыгнула с высоты второго этажа на навес, под которым располагался вход в оружейный склад, а уже оттуда — на землю, приземлившись на четвереньки, как кошка. Любой нормальный человек, свалившись с такой высоты, наверняка переломал бы себе руки-ноги, но Элла лишь отряхнулась и поспешила дальше, вдоль дворцовой стены, скрытой от посторонних глаз густыми кустами. Таким образом, без особых препятствий она добралась до противоположной, северной стороны дворца, и там вновь уподобилась кошке. Цепляясь руками за сучки и чихая от забивающейся в нос розовой пыльцы, девушка вскарабкалась на развесистый кирокан. На уровне четвёртого этажа повисла на толстой ветке, та прогнулась под тяжестью, но Элла продолжила перебирать руками до того момента, пока не нащупала ногой небольшой выступ в стене. Услуги дерева больше не требовались — дальше принцесса пошла по выступу, придерживаясь за кирпичи, и, наконец, упёрлась в косяк раскрытого окна.
Интересно, что сказал бы Правитель, если бы увидел, какие трюки проделывает его любимая дочурка? Пришёл бы в ужас, либо наоборот — одарил её аплодисментами? Элла никогда не задавалась этим вопросом. Уцепившись за косяк, она подтянулась на руках, перекинула левую ногу через подоконник и уселась на него верхом. И только после этого позволила себе перевести дух.
— Моя маленькая Элла, — услышала она из глубины комнаты насмешливый голос. — Когда же ты запомнишь, что в моей каморе есть дверь?
Глава 4
С гулко бьющимся сердцем Алана выскочила из пещеры. Свет, настоящий солнечный свет! От внезапно нахлынувшего ощущения счастья перехватило дух. Она жива, и она на свободе. Кошмар закончился, чудовища остались в темноте, в далёком прошлом. Она готова была скакать от радости, и уже едва-едва не сделала это по-настоящему. Но от яркого солнца сразу защипало в глазах, и Алана прикрыла их, чтобы не ослепнуть, а когда открыла опять, то неожиданно обомлела.