"Автор предсказания — величайший из когда-либо живших магов. Он принадлежал к человеческой расе, соответственно, его магический дар был ненаследственным, но он сумел развить его до таких высот, что обрёл бессмертие и всезнание. Личностью он был весьма своеобразной, поэтому я не могу объяснить тебе, по каким причинам он записал предсказание на давно мёртвом языке, да ещё и зарифмовал его. И спросить не у кого — уже более сотни лет о нём ничего не слышно, вроде бы, он отправился к Грани миров — посмотреть, что же за этой Гранью, да так и не вернулся. Долгое время Совет ничего не знал о предсказании, так как оно хранилась у нас, но кто-то сделал копию перевода, и она попала в руки Совета. К счастью, перевод был не очень качественный, так что я утешаю себя мыслью, что Совет наверняка понял ещё меньше, чем мы. Поскольку я довольно хорошо читаю на этом языке, я решил сделать для тебя перевод заново, как можно ближе к тексту".
Ниже в два столбика шёл текст: слева какие-то завитые буквы, без намёка на пробелы, справа — самые обычные слова:
" Когда у детей проклятых родов уже не будет сил нести то бремя,
что они получили за отвагу и честь,
Когда их станет так мало,
что многие захотят стереть их с лица земли навсегда,
Когда надежда будет казаться им призраком,
и отчаяние поведёт их к смерти,
Тогда появится дитя королевского рода,
которое их спасёт".
Только проклятые рода? А все в один голос твердили, весь мир, весь мир… Хотя я во всё это ввязалась именно из-за них. И, к несчастью, похоже, папа был прав, когда называл наши планы самоубийственными — "когда отчаяние поведёт их к смерти"! И что мне теперь делать? "Для начала, дочитать до конца!" — приняла я самое разумное на данный момент решение.
" Оно будет чистое, отважное и честное [искреннее, верное — возможны все три перевода],
Оно будет полно той надежды, которая никогда не гибнет,
Оно станет другом угнетённым,
Оно подарит им новую жизнь, расцвеченную красками радости,
Оно станет одним из них".
Ох, кажется, это всё-таки про меня! И почему у меня такое дурное предчувствие???
" Когда оно придёт,
отступятся новые силы,
потому что оно несёт в себе древнюю кровь правителей.
Когда оно придёт,
Уйдут в прошлое те, что правили,
Потому что вернётся старый порядок.
Когда оно придёт,
Жизнь и смерть будут розданы по праву,
И для детей проклятых родов пропадут две сотни лет".
Так, следует признаться, что я запуталась. Ну, допустим, "оно" — это я. А новые силы? Челси и Ко? Древняя кровь правителей, очевидно, королевская… А что, сходится! "Вернётся старый порядок"… А это какой? И кто будет раздавать эту жизнь и смерть? Уж не я, это точно! Я, конечно, ненавижу Челси, и с удовольствием ударила бы его чем-то тяжёлым по голове, а потом добавила и по всем остальным частям тела, но убивать… Да, а что мы конкретно с ним будем делать, когда я коронуюсь? Если коронуюсь… И почему дети проклятых родов должны потерять двести лет? А может, предсказание не про меня, а про какую-нибудь мою внучку? Кстати, кто бы мог знать, свободна ли я от запрета?.. Ох, сколько вопросов! Ладно, посмотрим, может, дальше будет понятнее…
" Первый шаг, сделанный не вовремя,
станет для них самоубийством,
Если дитя не успеет очнуться,
чтобы сквозь [или через — честно признаюсь, я тоже не понимаю смысл] боль вернуть им жизнь,
И спасая одного,
не остановит остальных".
А вообще, при желании этот текст можно трактовать как угодно! Так что я лучше почитаю дальше, вдруг озарит…
" Когда они не сделают первый шаг,
дитя заплатит своей кровью за их любовь".
Припрыгали…
" Когда они не сделают первый шаг,
мир будет спасён от разрушения [гибели, смерти, уничтожения — слово очень сильное]".
Спасибо, утешил!
" Когда они не сделают первый шаг,
они потеряют то, что было им дороже счастья".
Как-то всё очень мрачно, и чем дальше, тем мрачнее!
" Боль сожжёт сердце ребёнка королевской крови,
но плач по потере будет недолгим"…
Ах вы гады неблагодарные!
" Ведь, как сказал древний поэт,
новый рассвет вновь приносит счастье,
И свет радости озарит лица спасённого мира,
и станет ярче, когда он [свет, рассвет, мир? слово одно, а к чему относится, непонятно!] вернётся [а также восстановится, возродится, и всё в таком роде]".
На этой ноте, несомненно, жизнерадостной, но только не для меня, предсказание и кончалось. Ниже шла приписка от Тана:
"Знаю, текст крайне запутанный, мне самому в нём понятно только то, что дитя королевской крови выведет нас из ужасного положения, в котором мы находимся уже почти двести лет. Я написал эти строки и задумался — ведь со времени трагического поражения при Олхе прошло как раз двести лет без полутора месяцев! Так что как знать… Может, вскоре мы сможем гулять по её берегам, и никто из проходящих не будет возмущаться тем, что парень из проклятого рода держит тебя за руку".
Я только вздохнула. Мало того, что предсказание вызывало желание пойти и повеситься, чтобы не мучиться, раз уж конец всё равно один, так ещё и этот… Но поговорить мне с ним надо, прямо-таки необходимо. А то я сейчас уйду в жесточайшую депрессию. Интересно, а он послушался, и снял своё заклинание с меня, или всё же нет? Вот и проверю!
Я осторожно, чтобы не разбудить Адрея, встала, надела поверх пижамы халат, вышла в коридор, прошла на веранду второго этажа, закрыла её и, поколебавшись: "А вдруг он занят?", всё же громко сказала:
— Тан!
И в следующую секунду оказалась в его объятьях.
— Привет, — пискнула я.
— Здравствуй, милая, — его фиолетовые глаза смотрели нежно. — Я так рад, что ты позвала меня!
Через секунду я обнаружила, что он пытается разлучить меня с моим дорогим, обожаемым, несравненным халатом, а на нём самом, похоже, с самого начала ничего не было.
— Я вытащила тебя из постели?! Прости! — затараторила я, зажмуриваясь, и попятилась. — Сейчас я тебе что-нибудь дам! — я отвернулась, открыла глаза, и взгляд упал на скатерть. Я сдёрнула её со столика, снова зажмурилась и наугад протянула Тану. — На, держи, прикройся!
— Не возражаешь, если я ей сначала воспользуюсь как полотенцем? — сказал Тан, забирая. — Ты вытащила меня не из постели, а из душа.
— Да пожалуйста! — я по-прежнему стояла к нему спиной, только сейчас обнаружив, что руки, которыми я упиралась ему в грудь, мокрые.
— Боишься, что моя нагота очарует тебя? — засмеялся Тан, судя по шорохам, вытираясь.
— Да ну тебя! — буркнула я, отёрла ладони о халат. — Ты, не спорю, краса несравненная, но я своего мужчину уже выбрала.
Тан только хмыкнул и сказал:
— Можешь поворачиваться, самое главное я спрятал, — и засмеялся.
Я с подозрением обернулась, надеясь, что понятия о главном у нас одинаковые… Уф! Тан небрежно облокотился о косяк, сложив руки на груди, и чуть насмешливо глядел на меня. Края скатерти свисали ниже колен, открывая моего взгляду его великолепную фигуру выше пояса. Но я решительно уставилась ему в глаза и строго заявила: