Через двадцать пять минут после окончания разговора я была на месте. Подошла к зданию, запрокинула голову и вяло уставилась на ряды одинаковых окон. Хотелось спать, стена больницы плыла в неясном мареве, а жара стала просто невыносимой.
Зазвонил телефон.
— Вы пунктуальны, — одобрительно отметил голос.
— Я приехала раньше, — равнодушно отозвалась я. — Что дальше?
— Зайдите в больницу и поднимитесь на второй этаж, комната восемь.
В больнице на меня никто не обратил внимания. Были приёмные часы, и повсюду толклась куча народа. Да, тут пристрелят, так и сам не заметишь… Я запихнулась в допотопный лифт между двумя потными тётками и, борясь со вновь подступившей тошнотой, поднялась на второй этаж.
Палата восемь оказалась очень близко. Перед ней стоял эльф, но люди шли мимо, вместо того, чтобы таращиться на такое чудо. Он ничего не сказал, только приглашающе открыл дверь. Я мельком глянула на его красивое и неприятное лицо и зашла в палату.
Их было шестеро — один сидел в середине на поставленной поперёк кровати, у его ног лежал обмотанный верёвками по самые уши Федька, при моём появлении то ли радостно, то ли гневно замычавший (рот бы аккуратно заткнут и завязан). Двое сразу оказались сзади, один справа, двое слева.
А ещё были сваленные в углу вперемешку тела и кровати. В наших больницах запихивают в палаты под завязку.
— Приятно знать, что я в вас не ошибся, Ваше высочество, — сказал знакомым голосом сидящий передо мной и встал. — Я надеюсь, вы понимаете, что брата вы не получите?
— Не смешите мои тапочки, — фыркнула я, радуясь исчезновению тошноты и долгожданному прояснению во взгляде и в мыслях. Похоже, действие таблеток постепенно проходит. — Я с самого начала знала, что вы попытаетесь убрать нас обоих.
— Только его, — он очаровательно улыбнулся и подошёл ко мне, оказавшись высоким, хорошо сложенным мужчиной с пепельными волосами, серыми глазами и фатальным спокойствием во взгляде. — Приказ изменился. Вы отправитесь со мной в гости.
— К Челси? — нет, таблетки никуда не делись, торможение в мыслях вернулось.
— К Челси.
— Может, вы всё-таки отпустите моего брата? — я жалобно-жалобно посмотрела на него и хлопнула глазами, снова с головой погружаясь в неадекват.
Он засмеялся, потом посмотрел на меня, словно удивляясь какой-то своей мысли, и сказал:
— Впрочем, я думаю, вы могли бы выкупить его жизнь, — он наклонился ко мне и коснулся щеки. — Мы обсудим этот вопрос позже, наедине.
Федька протестующе замычал. А я захохотала на всю палату — почему-то мне стало ужасно весело:
— Успокойся, братец, моя честь мне дороже тебя! — я снова повернулась к подручному Челси: — Значит так, давайте распаковывайте моего брата, я хочу с ним обняться на прощание! — лихорадочно потребовала я тоном, не терпящим возражений.
— Ваше желание для меня — закон, — немного настороженно улыбнулся он, отступая и кивая одному из стоявших слева. Тот быстро развязал Федьку, брат выплюнул изо рта кляп и взвыл:
— Знал я, что ты дура, но чтоб настолько! Сколько фильмов смотрели! Ты вечно сама орала, что нельзя идти на поводу у шантажистов, что надо менять место, время…
— Ну ты скотина неблагодарная! — я сжала кулаки и наклонилась к братцу. — Я ради тебя припёрлась сюда…
— Дура! Они теперь нас обоих замочат!
— Заткнись и обними меня! — рявкнула я, заключая его в объятья и борясь с желанием отвесить брателле тумак.
— Да отвали ты со своими телячьими нежностями! — попытался выбраться Федька.
— У меня пистолет сзади за поясом под курткой, тупица, — прошипела я.
— У неё оружие! — просёк главный, но Федька уже выхватил пистолет и открыл стрельбу. Тир для братца не пошёл даром, но и оставшиеся на ногах враги не растерялись и ответили — кто стрелами, кто пулями. Свистнувшая рядом с моим лицом стрела раскроила брату ухо, но он даже не пискнул. И только дёрнулся, когда одна из пуль попала в левую руку над локтём. Я тоже не успела убраться с линии огня, но неожиданно поняла, что от меня пули, стрелы и — о! сюрприз от главного, метательные ножи — отлетают только так (вот что произошло на даче)! И смело закрыла Федьку собой.
— Куда лезешь, дура! — "поблагодарил" меня братец, пытаясь отпихнуть.
— Я тебя прикрываю, идиот! От меня пули отскакивают! — я радостно засмеялась, чувствуя, как почти взлетаю в эйфории.
И вдруг оказалось, что в живых остались только мы: Федька снайперски уложил пятерых, а главарь просто исчез, очевидно, здраво оценив свои силы. Мой брательник явно не испытывал никаких душевных терзаний по поводу оборванных человеческо-эльфийских жизней. Впрочем, при его стальной непробиваемости и уверенности в том, что он всегда прав, ничего удивительного! Я дёрнулась помочь, но он уже сам перетянул руку над раной от пули какой-то из ранее обматывавших его верёвок, взял у одного из убитых пистолет, протянул мой мне и заявил:
— Вот так всегда. Вечно вас, женщин, приходится спасать!
Я тихо офигела от такой наглости, засунула оружие на прежнее место за поясом и уже приготовилась достойно ответить, как вдруг…
Меня накрыло ледяной волной.
Заморозило, превратило в лёд и лёд этот раскололо на тысячу острых осколков.
Ноги подкосились, и я упала на колени.
Резкая боль полоснула по сердцу и отозвалась во всём теле.
Боль кого-то очень мне дорогого…
Адрей.
Нет! Сейчас, сейчас я помогу тебе, держись…
Я чувствовала его боль, она раздирала мне грудь, я пыталась что-то сделать…
И вдруг всё оборвалось, и мне стало очень пусто и холодно.
Потому что я знала, что случилось.
Но не желала в это верить.
— Славка, ты чего? — Федька присел рядом, схватил меня за плечо здоровой рукой. — Тебя ранили? Куда? Покажи!
Я помотала головой, зажмурилась и очень захотела оказаться рядом с Андреем.
Но ничего не получилось. Я попыталась ещё раз. Не получилось. Ещё раз. Не получилось. Ещё раз. Ещё раз. Ещё…
Потом я поняла, что брат настойчиво трясёт меня за плечо.
Я открыла глаза, и мой взгляд упёрся во встревоженное лицо Федьки.
— Э, э, Славка, тихо, у тебя что с глазами?!
— А что? — спросила я, хотя мне было всё равно. Я смотрела на брата и не узнавала его. И не понимала, где я, почему, и что он от меня хочет.
— Они красные, как у вампира… Так, вставай, — Федька дёрнул меня вверх. Я не сопротивлялась. — Пошли быстро отсюда.
Он вытащил меня в коридор.
Андрей погиб.
Нет.
Это невозможно.
Но я почувствовала.
Но я люблю его.
Значит, это невозможно.
Этого не может быть.
— Чёрт! Славка, бежим!
Федька дёрнулся по коридору к лифту и вдруг затормозил, рванул обратно… метнулся в палату, распахнул окно:
— Прыгай!
Я прыгнула. Сначала на крышу пристройки. И тут же рядом он. Потом синхронно вниз.
— Бежим!
И мы несёмся прочь, и вдруг перед нами тормозит машина, незнакомый парень выскакивает из неё:
— Танислава и Фёдор?
Федька вскидывает руку с пистолетом. Я стою рядом.
— Я от Ладимира! Брата Адрея!
Федька опускает руку, запихивает меня в машину.
— Алила?
Она только плачет сильнее.
— Адрей…
Я жду.
— Он…
Жду.
— У-у-уме-ер… — и она снова плачет.
— Неправда, — шепчу я.
— Они его окружили…
— Скажи, что это неправда…
— Он увёл их от твоего отца… но не смог уйти сам… они его уби-и-или-и-и…
— Неправда…
— Я его чувствую! — кричит она.
— Я тоже, — ровно говорю я. — Но я не хочу верить. Не хочу. Не хочу и всё.
— Сла-а-ава… — жалеет меня Алила, обнимает и плачет, захлёбываясь слезами. Если бы я могла плакать сейчас… Но в глазах сухо, а на душе пусто. Вообще ничего. Как будто моя способность чувствовать умерла вместе с любимым человеком.