По мере приближения каравана к Великим Столбам они как бы вырастали из земли, становились массивнее, подавляли. Примерно за час до прибытия в крепость, герцог приказал конюху связаться с другими повозками и строжайше запретил всем упоминать его титул.
— А как же к вам обращаться? — удивился старший караванщик.
— По имени! — отрезал Арлей. — Дэйран.
— Ну, хотя бы — господин Дэйран?
— Нет! И не вздумайте предупредить смотрителя, что я здесь! Веревки еще полно!
— Это вряд ли кто сделает и без вашего приказа, — усмехнулся Реток. — Смотритель на Столбах та еще тварь… Если ребяткам верить, конечно.
А когда связались с крепостью и предупредили о прибытии, смотритель многозначительно произнес:
— Заезжайте всем караваном, вместе с платформами. Караванщики Борика уже здесь. Удачно проскочили… И не торопитесь дальше ехать!
— Что ж так? — спросил Реток.
— Смертная роса…
— О! — оживился конюх. — Молодые караванщики на стену пойдут! А вы, ваша… Дэйран?
— Почему же нет? Надо посмотреть.
— Тогда и я прогуляюсь с вами…
Нарушения при въезде в крепость, как отметил герцог, были те же, что и в предыдущем случае: весь караван вместе с платформами втянулся во двор, а внешний осмотр повозок проводился при еще открытых воротах. Но если верить Ретоку, то и смысла в соблюдении правил не было никакого — не лезли пустошные твари к Великим Столбам. Да и сам Арлей заметил, что задолго до ворот крепости орудия на крышах повозок вообще прекратили огонь.
На трехметровую стену по каменной лестнице поднялись не меньше десятка молодых караванщиков герцога. Да и наверху оказалось примерно столько же. И было понятно, что это люди барона Борика, чьи повозки стояли во дворе.
Крыши над крепостным двором не было, и Дэйран Арлей сразу увидел, что Пустошь за Столбами сияет и переливается всеми цветами радуги, словно один гигантский живой бриллиант. Зрительная трубка ничем не помогла герцогу — длинные светящиеся полосы и всполохи пятен света не позволяли разглядеть ничего.
— Красиво, — с удивлением произнес Дэйран.
— И смертельно опасно, — звонким голосом заявил низкорослый караванщик в мешковатой кожаной одежде.
— А на крепость роса не упадет? — поинтересовался герцог. — Крыши-то — нет…
— Никогда такого не было и вряд ли случится. Близко к Витым Столбам даже смертная роса не подходит.
— Я смотрю, парень, ты все знаешь? — спросил Арлей. — Ну и сколько эта роса лежать будет? Когда можно дальше ехать?
Парень повернулся, и на герцога посмотрели голубые, как небо над Руатой в ясную погоду, глаза.
— Кто ж знает? Может два часа, а может и два дня. Не угадаешь…
— Это девушка… — пробормотал за спиной герцога Реток.
— Ох! — растерялся Арлей. — Прошу прощения, леди…
— Ну, какая же я леди?! — звонко рассмеялась она. — Я здесь работаю. — И тут же смутилась: — Всю жизнь… Только Столбы и росу видела. А вы, наверное, насмотрелись интересного в Пустоши?
— Как сказать… — пожал плечами герцог.
— Правду надо говорить, — вмешался Реток. — Не так давно Дэйран сбил орла! Да так удачно, что нам достались крылья и целая голова!
— Ой! Настоящего пустошного орла?! — Голубые глаза удивленно округлились. — Я никогда их не видела…
— Ну это легко исправить, — благодушно кивнул Реток и подозвал ближайшего парня из каравана герцога. — Отведешь девушку к повозкам и покажешь орла. Ну, что от него осталось. И смотри у меня! Если что — голого в Пустоши оставлю!
— Как зовут тебя, красавица? — тем временем без особого интереса спросил Арлей.
— Ритара, — снова смутилась девушка. — Но все зовут Ритой…
— Хорошее имя, — кивнул герцог и повернулся к Пустоши, где далеким неугасимым бриллиантом на весь горизонт сияла смертная роса.
А избранный конюхом в провожатые караванщик галантно пропустил Риту к лестнице.
— Болван! — сквозь зубы прошипел Реток. — Впереди надо идти, чтобы женщине было на что мягкое падать…
Глава 4. Особый товар
Пусть будет каждый долг у нас оплачен!
Пусть впереди дорога лентой пыльной…
А был удачен день, иль неудачен,
Но абрис впереди плиты могильной…
Распоряжение герцога о сохранении его инкогнито караванщики выполнили — ни один не проболтался. Правда, они старательно не обращались напрямую к Арлею, а при необходимости спрашивали через Ретока.
Ужин герцог признал разбавленным во всех отношениях: жидкая каша с мелкими вкраплениями неведомого сала неизвестного возраста, предельно разбавленное пиво… Свою кружку с пивом конюх сразу же брезгливо отодвинул от себя не пригубив, да еще и прошептал: