— А тебе что, нравится такая музыка? — Я кивнула на магнитофон.
— Вообще-то нет, — почесал затылок Димыч. — Но это вроде как память. Она мне сама ее подарила. Ну, кассету.
— Кто подарил?
— Ну она, Власта.
— Шутишь? — Я не знала, верить ему или нет. — Она же того, наложила на себя руки…
— Так она еще до того подарила, — вздохнул Димыч и выключил магнитофон.
— А зачем? — спросила я, не очень-то понимая, что общего может быть между модной певичкой и этим парнем, который словно только для того и возник в моей жизни, чтобы все время удивлять.
— По-дружески, — ответил Димыч. — Мы же сто лет друг друга знали, считай, как родня. Жили рядом, в детском саду на одном горшке сидели, только по очереди. И в одну школу ходили. Сначала. А потом меня перевели в другую.
Нет, скажите, пожалуйста, до чего же мал этот шарик. Не успеет какая-нибудь тусклая звездочка вспыхнуть хоть на минутку, и нате вам — обязательно найдется тот, кто сидел с ней на одном горшке.
Глава 15
КОГО УКУСИЛА МУХА ЦЕЦЕ. И ЗА КАКОЕ МЕСТО
— А как ее звали на самом деле? — решила я проверить свою интуицию, на девяносто процентов уверенная, что он скажет Маша или Таня, а на оставшиеся десять, что Оля.
— Да так и звали Власта. А что?
— У них же принято придумывать псевдонимы, для звучности. Хотя, конечно, если собственное имя не слишком широко распространено, тоже сгодится.
— А она у нас одна на всю школу была Власта, — разоткровенничался Димыч, — и вообще, кроме нее, у меня больше ни одной знакомой Власты вроде и нет. Это мать ее так назвала, специально, чтобы она от всех отличалась. Наряжала ее всегда, как куклу. И вообще она уже с младшей группы красавицей считалась. Да ты ж ее тоже небось по ящику видела? Согласись, там было на что посмотреть.
— В принципе… — протянула я неопределенно, поскольку все еще терялась в догадках относительно Властиного внешнего облика. Кто она все-таки: роковая брюнетка-вилиса или блондинка со взглядом клептоманки?
— В принципе! — усмехнулся Димыч. — Много ты понимаешь. Она была красотка хоть куда. И без всякого там целлюлита… То есть этого… Ну, как его, силикона. Короче, все свое, натуральное. Пела, правда, так себе, но у них ведь, в шоу-бизнесе, не это главное. А главное: ба-бу-леч-ки! — выговорил он по слогам. — Мани-мани. Так что Власта в основном отиралась на подпевках, пока не надыбала себе одного упакованного папика.
— В смысле — любовника? — произвела я нехитрый дословный перевод.
— Его самого, — кивнул Димыч, — какого-то старого козла в проплешинах. Да ты сама знаешь, что у вашей сестры бартер в моде. Типа: я тебе свою красоту и молодость, а ты мне — шубу, «мерс» и бриллианты.
— А у вашего брата? — я тут же выставила встречный иск. А что, разве не имела право? Хотя бы потому что мои красота и молодость ушли по дешевке, можно сказать, задарма.
— Да ладно, не обижайся, — примирительно сказал Димыч, — я это так, к слову. Может, ты и не такая. А хоть бы и такая, я не осуждаю. Власту я тоже не осуждал.
— Но ревновал, — вставила я.
— А ты думаешь, что я… Не-а, — замотал головой Димыч. — У нас с ней ничего такого не было. То есть было, конечно, пару раз, давным-давно, а вообще-то мы просто дружили. Перезванивались время от времени, ну там, как дела и прочее. Иногда виделись. В последнее время очень редко. Некогда ей все было. Из-за карьеры. А больше, наверное, из-за папика своего.
Не могу сказать, что нехитрая история Власты произвела на меня такое уж неизгладимое впечатление. А кого сейчас удивишь азбучной истиной, что поп-звезды как раз таки попами и прокладывают себе дорогу к славе? Правда, не все они сводят счеты с жизнью, едва добившись вожделенной цели. Собственно, об этом я Димыча и спросила. Зачем, дескать, подружка его золотого детства, а также соседка по горшку на себя руки наложила? Не от счастья ли умом тронулась?
А он мне в ответ возьми и ляпни:
— А с чего ты взяла, что это самоубийство?
— Но ведь все так говорят, — развела я руками.
— А я говорю, что ее убили, — отрезал Димыч. — Убили, поняла?
— Ну убили так убили, тебе видней, — пожала я плечами. На самом деле, какая мне разница? Жалко, конечно, все-таки молодая была, но в свете моих собственных проблем судьба не очень-то голосистой Власты, как вы сами понимаете, первостепенного значения не имела. Мне гораздо важнее было узнать, кто мне подослал Плейбоя, ну или Маратика, как его называет Димыч. Кстати, надо бы Димыча на эту тему вдохновить. Ну, вроде слово за слово…
— Э-э… послушай… — уже начала было я, но тут, как на грех, в Димычевом кармане снова завелся Шопен.