— Ну и слава богу, — порадовалась я за измученных таинственным керлингом менеджеров, бухгалтеров и секретарш, но, как выяснилось, слишком рано.
— Да что толку, новый-то не лучше оказался. И знаешь, какая у него фишка? Виндсерфинг! — Морально разложившийся Димыч перевернулся на живот и зачмокал губами, как сонный младенец.
Виндсерфинг… Виндсерфинг… А это что еще за дрянь такая? Ох, чует мое сердце, что ничего хорошего. Вот и получается, что пресловутые банданы в головном Маоистовом офисе — просто невинная детская забава. Вроде куличиков из песочка.
Стоп, а с чего это меня ни с того ни с сего на обобщения потянуло, вот что непонятно? Меня же частный вопрос волновал. Насчет загадочной Димычевой персоны! Нет, но каков мастак, опять мастерски завел меня в дебри, а теперь прикидывается спящим. Просто Иван Сусанин какой-то, честное слово. Ничего, ничего, сейчас я с ним разберусь…
И вдруг: тук-тук-тук в дверь.
— Кого там еще принесло? — Димыч открыл левый глаз.
— А я почем знаю? — огрызнулась я.
— Пойди и спроси, — распорядился этот лежебока.
— Сам спроси, — не стала я ему уступать. Да и с какой стати, если он мне в племянники годится?
Тогда он рявкнул, не поднимаясь с кровати:
— Кто?
За дверью послышалось какое-то шебуршение. Потом кто-то откашлялся и сказал:
— Руководитель делегации.
Надо же, это Он-Она пришел нас проведать!
— Иди открой. — Димыч предпринял очередную попытку рекрутировать меня, но потом сам же дал отбой: — Нет, лучше я. А ты… Ты лезь под одеяло, чтобы он не понял, что ты баба. А то еще поднимет хай до небес. Дескать, мы думали, что вы нетрадиционные, а вы — традиционные… — пробурчал он и, почесав в раздумьи затылок, стянул с себя штаны.
— А это еще зачем? — высунула я нос из-под одеяла.
— Для маскировки, — вякнул Димыч и пошел открывать дверь в трусах и кедах.
Открыл и тут же нырь под одеяло рядом со мной. Причем опять-таки в кедах.
А тут и Он-Она в дверях нарисовался и дежурно осведомился:
— Отдыхаете?
А что с него взять? Для него ведь когда два мужика в одной постели — норма, а когда мужик и баба — уже отклонение.
— Типа того, — отозвался из-под одеяла Димыч. — А что?
— Да вы отдыхайте, отдыхайте, — разрешил Он-Она, — только на досуге подумайте, какой лозунг понесете на параде.
— Лозунг? — Мы с Димычем переглянулись.
— Ну да, — Он-Она взял в руки пепельницу с прикроватной тумбочки и зачем-то внимательно осмотрел ее. — Вы же сюда не просто так приехали, а в составе делегации. И должны представлять всю страну. А у нас ведь, сами знаете, с демократией пока не очень, а потому дискриминация процветает. Даже в Москве, не говоря уже о медвежьих углах вроде вашего Ханты-Мансийского округа. Вот и отразите на своем транспаранте нужды российской глубинки.
— Нужды? — шмыгнул носом Димыч.
— И чаяния, — услужливо подсказал Он-Она.
— Ах чаяния! Да у нас их, этих чаяний, хоть отбавляй. Тут одним транспарантом не обойтись! — замотал головой мой юный и наглый компаньон.
— Вот и отлично, — обрадовался Он-Она и повел очами в мою сторону. — Вы, надеюсь, того же мнения?
Я и рот открыть не успела, а распоясавшийся Димыч уже выпалил вместо меня:
— Он вообще-то у меня глухонемой. Но все, буквально все понимает.
Ночь прошла спокойно, потому что Димыч, на мое счастье, не храпел и не лягался ногами. И не стаскивал с меня одеяло, как Маоист. Тихо лежал, уткнувшись носом в подушку, может, пару раз от силы перевернулся, и все. Короче, спать с ним было одно удовольствие. Чего не скажешь об общении.
Взять хотя бы его утреннее приветствие:
— Вставай, Надюха, и не кисни, не кисни. А преисполнись гордости. Как-никак всю голубую Россию представляешь.
Потом поглядел на часы и начал меня подгонять:
— Быстрей, быстрей ты… А то сексменьшинства весь завтрак сожрут!
Сексменьшинства и впрямь уже вовсю работали челюстями в ресторане на первом этаже. То и дело сновали с тарелками, как челноки, в результате чего «шведский стол» пустел буквально на глазах.
— Так, ты сметай бутерброды, — с ходу озадачил меня Димыч, — а за мной будет десерт и напитки.
Надо отдать должное Димычевой практичности, ибо такой деловой подход принес ощутимые результаты, и через какие-то пять минут мы уже сидели за столом, заваленным бутербродами, яйцами всмятку и пирожными. А вот зевающий Зеленоволосый, появившийся в ресторане самым последним, потерпел сокрушительное фиаско. Долго и безуспешно объяснялся с барменом и официанткой с помощью мимики и жестов, после чего с унылым видом удовольствовался плошкой остывшей овсянки.