Тщательно отрепетировав про себя роль бедной деревенской родственницы, я обзвонила все квартиры на лестничной площадке, но и в них — надо же такое совпадение — то ли никого не оказалось, то ли никто не пожелал выйти. Тогда я поднялась этажом выше и только там, причем в третьей по счету квартире, мне открыли. Одна пожилая, но сильно молодящаяся особа. Я бы даже сказала, уж очень сильно, сверх всякой меры.
Она высунулась из-за двери и молча уставилась на меня.
— Э-э… Вы не знаете, в восемьдесят седьмой квартире… Э-э… Они когда дома бывают? — вежливо поинтересовалась я.
— А вы кто будете? — коротко и предельно конкретно, как вахтерша на проходной, осведомилась молодящаяся московская старуха.
— А я их родственница, — на раз выдала я свою «домашнюю» заготовку.
— Родственница? — Шестидесятилетняя «молодайка» приподняла нарисованные карандашом брови. — И из каких же краев?
— Из города Чугуновска, — удовлетворила я ее любопытство.
— Из Чугуновска? — переспросила она как-то уж очень озабоченно и нахмурилась. — Не знаю. Я в этой квартире вообще никого не знаю.
На том бы все, наверное, и кончилось, если бы мимо очень вовремя не прошмыгнула девчушка с пудельком. И учтиво, как и подобает воспитанной девочке, не поприветствовала пожилую соседку:
— Добрый день, Инесса Михайловна!
— Здравствуй, Ирочка, — глухо отозвалась молодящаяся старушенция и потянула на себя дверь, но я ее опередила, повисла на ручке с обратной стороны и выпалила в щель:
— А еще вам привет от Катьки.
— От какой еще Катьки? Не знаю никакой Катьки!.. — заскворчала она из полумрака прихожей, но мне все уже было яснее ясного. И в частности то, как она умудрялась «приходить ниоткуда и уходить в никуда». Растяпа Катька ее в окно выглядывала, а она всего лишь подымалась этажом выше. Просто и гениально, а главное — «объект» день и ночь под неусыпным контролем. Вот, значит, какая она — инопланетянка Инесса. Ушлая московская пенсионерка, смахивающая на тех теток, которых обожают показывать по ящику в рекламе чудодейственных средств для чистки унитаза.
Ну поупиралась она, поупиралась для видимости, а потом, пробормотав сквозь зубы что-то типа «черт с тобой», приняла мудрое решение запустить меня в квартиру. И действительно, зачем привлекать к себе лишнее внимание?
— Ну и что вам нужно? — сразу коршуном накинулась она на меня.
Я же предпочла для начала немного оглядеться, отметила про себя, что прихожая «инопланетянки» Инессы чуть не до потолка загромождена какими-то картонными коробками, после чего объявила бескомпромиссным тоном налогового инспектора:
— А я, что б вы знали, адвокат небезызвестной вам Екатерины Пяткиной.
А почему бы и нет? Ведь училась же я когда-то на юристку, по меткому выражению Катькиной бабки Матвеевны!
— Адвокат? Катькин? — Мой экспромт произвел на Инессу сильное впечатление. — Надо же… А с виду такая фефела была. Прямо два и два не сложит!
Терпеть не могу теток вроде Инессы, но вынуждена отдать ей должное — в Катькиной характеристике она была точна, как комиссия мер и весов. Два и два той, к сожалению, не по зубам, и с этим, как и с прогрессом, не поспоришь.
— Да, представьте себе! — ринулась я развивать преимущество, добытое фактором неожиданности. — Я здесь, чтоб защищать интересы бедной девушки, с которой вы обошлись очень нехорошо. Завлекли в свои сети, склонили к суррогатному материнству, а потом вышвырнули, как надоевшего котенка. А она, между прочим, скоро окажется с ребенком на руках. Причем чужим.
— Что вы такое рассказываете? Прямо ужасы, честное слово, — Инесса собрала тонкие губы в куриную гузку. — Ну сдавала я квартиру некой Кате, потом она съехала. Что касается ребенка, то я не в курсе. Но с девушками вроде вашей Кати такое часто случается…
М-да, а эта Инесса — стерва со стажем, голыми руками ее не возьмешь, только в хирургических перчатках. Бона какую тактику избрала: очевидного не отрицать, а прочее выдавать за невероятное.
— Значит, вы так, уважаемая? — уточнила я мрачно.
— Именно, — беззаботно кивнула Инесса и извлекла откуда-то тонкую, как зубочистка, сигаретку. Чиркнула зажигалкой, с заправским видом затянулась и поделилась со мной сомнениями на мой же счет: — Ох, не верю я, что вы адвокат. Да ни один юрист за такое дохлое дело не возьмется. Ну что вы, скажите пожалуйста, можете предъявить, кроме Катькиных заявлений?