Я медленно кивнула, соглашаясь. Хорошо, что я не обладаю подобной внешностью.
— А теперь, давай немного погрузимся в историю…
«Луи Летруш — простолюдин, первый маг, чей дар доказанно пробудился в пятнадцать, и один из основателей Академии», — факты магистр записывал на доске, которая пряталась под картой королевства.
Дальше последовала поучительная история о том, что никто не хотел обучать сына селян, и, чтобы учиться, он устроился мелким служкой к местному магу, у которого был ученик. Дата встречи с будущим учителем, дата начала обучения, пять крупных магических дуэлей с представителями консервативной части магов с датами и подробностями, хоть и сильно приглаженными, судя по смешкам Симоны…
Магистр рассказывал, параллельно делая записи на доске, а я слушала, приоткрыв рот. Это было интереснее всяких сказок!
— А Летруш был ребёнком Богов? — я с любопытством посмотрела на учителя.
— Нет, — магистр покачал головой и хитро улыбнулся. — Но характерными признаками обладал его маг-учитель. Твой предок, к слову. А теперь, как насчёт научиться основам медитации?
Медитация была совершенно не сложной и, по ощущениям, не принесла совершенно никакого эффекта. Моя растерянность наверняка была видна невооружённым взглядом и, пользуясь перерывом между уроками, Симона приободрила меня, сказав, что медитация помогает достичь спокойствия и учит концентрации, что весьма полезно будет в дальнейшем — когда у меня наконец проснётся магический дар.
Геральдика была гораздо скучнее — преподаватель даже не пытался меня как-то заинтересовать, уныло гундося какие-то общие факты. «На гербе Китенских фиолетовый фон, символизирующий, что это королевский род. А два льва, стоящих спиной к спине, один с магическим жезлом, а второй в короне, символизируют особые таланты, присущие вашей семье».
Пожалуй, из всего его нудения, полезным было лишь знание, что синий цвет герба присущ герцогским семьям.
Зато урок истории пролетел даже быстрее, чем занятие с магистром Виарно. Никаких сухих фактов, лишь похожая на сказку история, которая звучала настолько живо, будто учитель видел все эти события собственными глазами.
И это было замечательно. Вот только весь энтузиазм и восторг испарились, когда мы с Симоной подошли к дверям обеденной залы. Очень захотелось пить и от волнения совершенно пропал аппетит.
Первый мой обед с семьёй. Первый — полноценный и домашний.
— Мне страшно, — тихо призналась я няне, с опаской глядя на закрытую пока ещё дверь.
— Просто будь собой. От тебя никто не ждёт большего, — Сима ободрительно улыбнулась и едва заметно кивнула в сторону двери.
Шумно вздохнув, я энергично кивнула и, сжав руки в кулаки, шагнула вперёд.
Комната не была незнакомой, я ведь уже присутствовала на семейных трапезах. Вот только было это ещё когда «я», то есть Артемия, была «жива», а Астер не заперли в башню. И сейчас комнату я оглядывала с жадным любопытством, пытаясь перебороть угнездившееся внутри и не желающее уходить волнение.
— Проходи, сестричка, — Терион нежно улыбнулся, отрывая меня от созерцания обстановки.
Он даже встал, чтобы помочь мне и придвинуть стул ближе к столу, и снова занять своё место, слева от меня и напротив Корнелии.
— Спасибо, — я смущённо улыбнулась и, спохватившись, вздёрнула готовую опуститься голову.
Смущалась — Артемия. А Астерия всегда смотрела прямо и смело. И я должна об этом помнить, даже сейчас… Особенно сейчас.
Отец ещё не пришёл, брат и сёстры молчали, а я чувствовала себя неловко под пристальным, задумчивым взглядом Корнелии. И я не могла ответить ей тем же — я всё ещё больше Мия, чем Астер. Но я не опустила голову, не смутилась открыто, и это уже хорошо… Наверно.
— Ну как тебе первый день занятий? — с любопытством спросила Лонесия, перетягивая внимание на себя.
И удивилась не только я. Терион тоже посмотрел на Лону недоумённо, и лишь Корнелия осталась царственно спокойна. Но вторая сестра смотрела на меня с нескрываемым любопытством, и я решилась ответить.
— Мне…
— А меня, представляешь, — Лона экспрессивно взмахнула руками, — меня сегодня спросили, как называлась страна, где впервые на землю сошли Боги. А я говорю…
— Лонесия, будь так добра — не позорься, — голос Корнелии звучал холодно и властно, неся в себе характерные отцовские нотки недовольства. — Если спросила — будь добра выслушать или же не открывай свой рот вовсе. Ты принцесса или же твоя мать тебя от конюха пригуляла?
— Да как ты?! — Лонесия вскочила со своего места, полыхая румянцем на щеках и шее.