Теперь я до конца жизни буду хвастаться подругам, что видела самого принца Волкана!
Впрочем, видела - сильно сказано. Он мог выйти отсюда и вернуться в другой одежде, а я бы не узнала его. Только белые одеяния отличали яба от остальных, да раскованная, на мой взгляд, излишне, поза. В любом другом случае его поведение расценили бы как фривольное - но глядя на принца, это не казалось чем-то предосудительным. Он был воплощением неги, подведенные сурьмой глаза отражали темные жаркие ночи и угли костра, а еще - греховность, которой невозможно сопротивляться.
Даже сейчас, лежа в постели, умывшись и приняв ванну, я не могла об этом забыть. Единственное, чего мне хотелось больше, чем снова ощутить на себе его взгляд - это увидеть лицо принца Волкана.
Из горла вырвался истерический смешок, напугав служанку.
- Вам плохо, рэя? - заботливо осведомилась она, подходя ближе. Я только махнула рукой.
- Иди, Лита! Оставь меня...
Ночь выдалась жаркая и душная, а может, причиной тому были мои мысли. Пусть они не забирались дальше поцелуев, но и этого хватило, чтобы я, в конце концов, порывисто соскочила с кровати и распахнула настежь ставни, впуская ночную прохладу. Принц был не таким, как остальные. Он был... Экзотическим цветком, случайно на крыльях ветра ворвавшимся в нашу жизнь. Среди опостылевших мелких лэрдов, да мелькавших словно мошки купцов он был ярким. Глядя на него, я думала о тяжелых, дурманящих ночах сезона дождей, когда голова кружилась от запахов цветущих растений.
Отец сказал, что они отправятся в путь завтра на рассвете. Сердце заныло. Мне казалось - никогда я больше не встречу здесь такого, как он. Не бывает боле таких.
И даже ужасные кары, которые обещал отец, если я решусь ночью выйти из комнаты, меня уже не так пугали, как мысль, что я так и не увидела его лица.
Решившись, я накинула шелковый, холодящий кожу халат и тихо, без скрипа, приоткрыла дверь. Летние ночи в землях Солнечных черны, словно чернила каракатицы, а звезды яркие, как маленькое солнце. Потому в доме было темно. Темно и тихо.
Я ведь знаю, где он. По такой жаре наверняка не стали закрывать ставни. Я лишь посмотрю на него - и это будет тем, что я буду хранить в памяти вечно. В ужасе от собственной смелости, я скользнула к крытому бассейну, откуда открытая арка вела в сад. Темные заросли акации и розы казались непроходимыми, но я часто проводила здесь время в детстве, представляя себя принцессой фей или прячась от Антонии, непременно желавшей дернуть младшую сестру за косы. Повзрослев, именно сюда я привела первого кавалера - десятилетнего мальчишку, сына соседского лэрда. Мы тогда впервые попытались поцеловаться - неумело, невинно, не зная толком, как и зачем это делать.
Ох и всыпал же нам тогда отец!
Сегодняшняя вылазка тому инциденту и в подметки не годится. Но и я стала умнее и хитрее. Все спят. Никто ни о чем не узнает.
Зажав в кулаке широкие полы халата, чтобы не цеплялись за ветки, я, бесшумно ступая мягкими замшевыми туфлями, пробралась к стене дома и пошла вдоль нее, вздрагивая от каждого шороха. Его окно было третьим. И оно было открыто.
К сожалению, я едва доставала до подоконника макушкой. Напряженно закусив губу, я пошарила по земле взглядом в поисках камня или очурка, на которые можно было бы взобраться, но, ничего не найдя, попросту уцепилась пальцами за подоконник и, упершись носками в стену, попыталась подтянуться.
В ту же секунду чья-то рука дернула меня вверх, вцепившись в воротник. Сдавленно пискнув, я практически влетела в комнату яба, рухнув на устеленный эвкалиптом пол.
- Саир, оставь ее! - окрик принца разрезал ночную тишину и я поняла, что темная фигура надо мной - не более чем начальник стражи яба, словно рыбу из пруда выдернувший меня из сада. Вспыхнул огонек свечи, освещая все неверным желтым светом. Вокруг него тут же закружились ночные бабочки. Затаив дыхание от страха и предвкушения, я села, опираясь на руки. Саир отошел в сторону, склонив голову.
- Простите, яб Волкан...
- Не стоит... - с легким смешком, принц поднялся с кровати. Я во все глаза уставилась на него, в очередной раз нарушая все возможные правила приличий. Принц спал в шелковых шароварах. Голая грудь являла собой образец изящества - ни единого волоска не было на его теле, а увидев тугие, красиво вылепленные мышцы, любой скульптор отдал бы жизнь за то, чтобы сделать с принца статую.