Олибрия неожиданно сильно сжала пальцы Быстрова и так же неожиданно их отпустила, повернувшись к другим гостям.
— Пойдемте. Господин Арканов, госпожа Ивала, ваши покои сейчас же покажет Орэлин, и поможет устроиться со всем удобством. А Глеба я провожу сама, — пристианка шагнула к широкому коридору, облицованному плитами кварца.
— Но госпожа графиня дары с моей дачи. Очень прошу принять, — Арканов нетерпеливо тряхнул сумкой, поставил ее на пол и вытащил трехлитровку с маринованными помидорами. — Это… — важно сказал он, — советую оставить на особо торжественный случай. — С грибочками тоже не спешите — закручены надежно. А груши и яблоки лучше кушать сейчас. Вот при мне, пожалуйста, отведайте, — он схватил краснобокое яблоко, тщательно вытер его краем плаща и протянул пристианке. — При мне пробуйте. И скажите, чем этот плод хуже ваших… Тех голубеньких, что за беседкой мы вместе ели.
— Это кусать? — приняв у Арканова яблоко, насторожилась Олибрия.
— Да, зубками, — Агафон ободряюще подмигнул.
Пристианка поднесла плод ко рту и осторожно его надкусила. Кисло-сладкий сок показался ей приятным, и она надкусила еще раз, разжевывая ароматную мякоть.
— Ну как же, госпожа графиня? — поинтересовался Арканов.
— Как поцелуй. Такой же сочный и сладкий, — Олибрия мельком глянула на капитана «Тезея» и обратилась к слуге. — Орэлин, пожалуйста, отнесите все это на восточную террасу. Там мы скоро устроим обед.
Орэлин, сведя густые брови, взял сумку и повел Ваалу и Агафона в дальние покои. Олибрия и Глеб шли следом за ними, пока пристианка не остановилась возле стрельчатой двери, которая тут же беззвучно растворилась.
Быстров ступил в комнату за хозяйкой. Сделав несколько шагов, она повернулась к нему, с минуту смотрела на землянина блестящими глазами: в них как в ночной воде отражались печаль, раскаянье и томление. Потом бросилась к нему, сильно обвив его шею руками и задрожав от слез.
6
— Прости, — подняв голову, сказала она. — Я не имею права быть такой слабой. Еще не хватало, чтобы герцог Саолири видел меня в слезах!
Олибрия отстранилась от Быстрова и отвела взгляд к подсвеченному панно с горным пейзажем.
— После его визита здесь могут остаться микророботы, — пояснила она, поглядывая на Глеба из-под опущенных ресниц. — Я уже дала задание системе безопасности искать их, но в ближайший час нет гарантии, что нас никто не видит и не подслушивает.
— Знаешь что, а пойдем к морю? — предложил Быстров.
— К морю?
— Да, к морю. Я соскучился за ним. И за тобой. Прошу, — Глеб стер пальцем слезинку с ее нежно-розовой щеки.
— Конечно, пойдем. Твои друзья должны догадаться, что нам нужно побыть наедине и не станут нас искать, — Олибрия направилась к невысокой двери, тут же неуловимо исчезнувшей в стене.
Они прошли через длинный зал, в котором хранилось древнее оружие, броня, щиты и шлемы и через тысячи лет выглядевшие как новые: серебристыми с голубыми и салатовыми отсверками. Повернули к лестнице и спустились из замка к побережью.
На зернистый песок ветер нагонял розовые волны. Дальше, в заливе и между скалистых островов море казалось малиновым из-за скопления мельчайших водорослей, и уже за мысом оно обретало обычный цвет, сливавшийся с атласом фиолетово-синего неба с бледно-голубым солнцем — Идрой. Длиннокрылые птицы, с криками метавшиеся над отмелью, ныряли в соленую пену, выхватывая крупных моллюсков, и улетали для пиршества к островам.
Быстров остановился у полосы гальки, вдохнул насыщенный свежестью и приятной горечью воздух, наклонившись, снял туфли. Порывы ветра надували его рубашку пузырем. В голове землянина будто звенело, плескалось пристианское море.
— Я боялась, что ты не прилетишь, — сказала Олибрия, тоже освобождаясь от обуви — легких сандалий с иридиевыми пряжками. — Очень боялась и думала послать за тобой кого-нибудь кроме Ивалы.
— Как же ты могла так думать? — закатывая брюки, Глеб поднял взгляд к графине.
— Не знаю… — она покачала головой, разбрасывая волосы по плечам и звеня крошечными колокольчиками. — Мне показалось, что ты улетел, разозлившись на меня.