Моряки занервничали и уже думали бежать под защиту капитана, но Нимхе не унимался. Он подобрал лифчик, и уже собирался надеть его на голову кому нибудь из матросов, как вдруг резко покраснел, и мгновенно изменился в лице.
— Ой. Ошибочка. Это моё. Извините. — Сказал он оглядывая вышивку на лямке.
Нимхе как мог прикрыл ушами румянец на щеках и стремительно направился в свою мастерскую, а Джомни ничего не оставалось как молча плестись за ним.
Мать Гидра шла в надводном положении по спокойной глади Индийского океана. Трюмы и холодильники были до отказа набиты провиантом, топливо и сменные элементы опреснителей были закуплены с большим запасом, отдохнувший экипаж спокойно занимался своими делами. Мать Гидра была сыта и довольна, и если бы не полное отсутствие вооружения, то каждый член экипажа чувствовал бы себя как водитель, только что заливший своей ласточке полный бак. Доктор уже даже не говорил. Он навсегда поселился в лаборатории Нимхэ, и судя по отрывистым словам эльфа практически не выходил из квази-криогенного анабиотического сна.
Нимхэ вышел на палубу, с тяжелым подносом фруктов и пряностей в одной руке, и диковинным самоваром в другой. За ним едва плёлся Джомни, с тяжеленным чемоданом наперевес. Погода была хорошей, а Нимхэ никогда не упускал возможности провести время с удовольствием. Он сказал Джомни поставить чемодан на середину палубы и нажать на кнопку.
Чемодан засвистел как пылесос, расстегнул застёжки и раскрылся. Внутри чемодана была невероятно сложная система из прорезиненной ткани с припаянными к ней пластиковыми пластинками треугольной формы. Она начала наполняться воздухом и складываться как оригами, превращая невероятно сложную геометрическую форму в стол, солнечный зонтик и лавки со спинками. Невероятное хитросплетение форм и деталей заходили в сложнейшие зацепления и превращались в упругие и функциональные геометрические формы, великолепно подходящие для пикника. Нимхэ смотрел на эту штуку с гордостью и жадностью, как будто видел это чудо пневматической мысли впервые. Когда насос прекратил работу, Нимхе гордо вздёрнул носик и поставил самовар и сладости на стол.
— Это твоё изобретение? Невероятно. — восхищался Джомни поглаживая бежевую поверхность стола.
— Нет, это изобретение моего отца. Он хотел сделать так, чтобы эта штука в карман помещалась, думал в походах использовать, но на субмарине такая штука гораздо лучше смотрится. — ответил Нимхэ и гордо положил руки на талию, напрашиваясь на комплимент.
Нимхэ и Джомни пили чай, молча наслаждаясь видом океана. Постепенно сладости и фрукты пропадали с подноса, а на лицах проявлялись признаки удовольствия от мелких радостей жизни. Джомни даже пожалел что с ними нет ни Косички, ни Аарона с Назиром, но Нимхэ только посмеялся и грустно припомнил доктора. Джомни попытался осторожно спросить о нём, но Нимхэ грустно задумался, и не ответил.
— Я ведь облажался тогда. Тогда, с китайцами. — сказал Джомни и допил чай.
— В целом да. Но так и было задумано. Так что можно сказать что нет.
— Зачем, но почему ты просто сам с ними не договорился? Ты ведь мог сразу всё им сказать.
— Я тебе больше скажу. Я мог с ними вообще не договариваться. Я мог бы тупо отобрать у них то что мне нужно. Пол Китая поклоняется драконам, которых произвёл на свет я. Как тех осьминогов.
— Зачем тогда было всё это затевать?
— Для того, чтобы Джиао получила своё. И благодаря тебе, у неё возможно будет ребёнок. — сказал Нимхэ и улыбнулся.
Он взял чашку Джомни и налил в неё немного горячего чая, протянул его Джомни и сказал:
— Ты очень хорошо себя показал. Как ты ловко надавил на нужные рычаги Вэя. Всё сложилось как нельзя лучше.
— И что такого ты ей отдал? И почему ты не стал делиться этим с остальными китайцами?
Нимхэ не ответил. Он взял апельсин и стал своими ногтями процарапывать на его кожуре шестигранники и пятигранники, по форме футбольного мяча. затем взял ещё одну, и стал делать с ней то же самое. Джомни впервые нормально рассмотрел ногти Нимхэ. Это не был женский маникюр, ногти были больше похожи на когти, материал скорее напоминал зубную эмаль чем хитин. Они были острыми как нож, и практически не деформировались при нажатии. Джомни не выдержал и взял руку Нимхэ чтобы получше их рассмотреть. Джомни сам не заметил как стал рассматривать и остальное тело Нимхэ. Тот не стал сопротивляться, он не чувствовал неловкости или другого дискомфорта, в отличие от Джомни, который вдруг резко переключился на изобретение отца Нимхэ.