Блэквуд отвлёкся от бильярда, и чересчур долго смотрел на один шар. Но Джомни продолжил.
— Я не думаю, что я достаточно значим, чтобы называть себя Абэба. И уж тем более получить с этого какую либо выгоду. — ответил Джомни, пристально посмотрел на лицо лорда и положил руки на подлокотники. — Но если уж выбирать, то я выбираю Абэба.
— Что и требовалось доказать. — улыбнулся присутствующим Блэквуд.
— Поздравляю, Джонни. Ты прошел собеседование на должность секретаря молодежного крыла. Сейчас будет организовано голосование, и ты получишь список обязанностей и полномочий.
Джейкоб довольный ушел организовывать выборы из одного кандидата. А Джомни остался и продолжал с интересом смотреть за игрой.
— Однако наш благотворитель достаточно щедро нас одарил! На эти деньги можно устроить королю серьёзные неприятности.
— И кто же такой этот загадочный благотворитель? — спросил один из сидевших в тени лордов.
— А кому выгодно устраивать неприятности королю?
— Неужели принц Марвин?
— А вот этого я не знаю. — загадочно пробормотал Блэквуд. — А что вы думаете об этом, товарищ секретарь? — спросил он Джомни.
— Зависит от даты, сэр.
Все внимательно посмотрели на Джомни. Лорд блэквуд мельком глянул на него, и продолжил играть. Джомни попросил газету у сидевшего рядом джентльмена, и пробежал по диагонали статью про принца Марвина.
— Принц Марвин недавно лишился своей любви, сэр. По указу короля. Вероятно он мстит.
— Или указывает нам что делать. — пробормотал Блэквуд. — Это не первое пожертвование. Первое нам поступило сразу после объявления о помолвке принца.
— Давайте просто спросим у этой баронессы, как она относится к БСП. — прозвучал голос из тени. И вообще, кто она?
— Никто не знает, но есть довольно веские намёки полагать что она связана с немецкими фармацевтическими гигантами, которые контролируют всю центральную и восточную Европу. — сказал Блэквуд.
— Может она из Лебенсборн? — спросил кто-то из тени.
— Может. А может и нет. Лебенсборн — это пешки, кроме того эпидемия в Европе началась именно с них. Вероятно они в очередной раз попытались стать сверхлюдьми…— расхохотался лорд,— А может кого-то разозлили.
Джомни не верил своим ушам. Ему так повезло присутствовать при столь конфиденциальных разговорах, что в везение отказался бы поверить даже шаман. Лорд Блэквуд не сказал ничего внятного. Он мог как не знать про супер оружие британцев, так и знать но молчать. С одной стороны он не был в том городе, да и в биологии не был выдающимся знатоком. Сначала Джомни подумал что он оказался около самой вершины британского тайного правительства, но потом решил что он слишком высокого о себе мнения, и наверняка есть и более высокие ступени. Глубокие размышления Джомни перебил оклик Блэквуда:
— Нам нужно заручиться поддержкой этой баронессы. Твоя задача освободить её.
— И не привлечь ненужного внимания к определенным людям. — серьёзно сказал Джомни.
— Верно. — ухмыльнулся лорд Уильям Блэквуд.
Церемония объявления Джомни главным секретарём молодёжного крыла Социалистической Британской Партии прощла шумно. Завершилась она как положено. Шумной оргией. Джомни попытался найти ту казашку, но когда нашел её она оказалась так пьяна, что валялась в луже нечистот без чувств в одном кокошнике. Джомни собрал сопартийцев в более менее вменяемом состоянии и набил справки про феминистические и экологические движения, быстро приобрёл нужные рекомендации и собрал большой список знакомых знакомых.
Когда он уже собирался уходить домой, была глубокая ночь. Но не унимавшиеся партийцы притащили целый гарем разнообразных танцовщиц в национальных костюмах диких африканских племён. Они неумело но страстно трясли частями своих тел, и носили совершенно неуместные ритуальные маски. Видя это, Джомни скривился но вдруг случайно заметил маску с отломанным ухом. Он был настолько заинтригован, что забыл о незаметности, и спустя минуту понял что стоит и пялится на одну девушку с голой грудью, но оторопеть заставило его даже не это. Ошибки быть не могло. Женщина надела на свою голову ту самую маску, которую Хайди разбила в тот самый злополучный день.
Джомни быстро взял себя в руки, но робкая надежда растеклась по его телу, и сделала его холоднее и слабее, чем поцелуй Нимхэ. По телу пробежала дрожь, он выглядел неуверенно, глаза его метались, боясь посмотреть вновь, но непонятное чувство разбило его изнутри. Он открыл глаза чуть ли не налившиеся слезами, и осторожно но решительно посмотрел ещё раз.