— И куда ты ехал? — спросила Нимхэ.
— Да какая уже теперь разница. Прежде чем поступать в институт, мне всё равно нужно было бы искать работу, чтобы заработать на него. А на борту Гидры…
— Матери Гидры. — поправила его Нимхэ.
— Матери Гидры. — согласился Джомни. — Конечно я не так себе свою специальность представлял, но тут и платят хорошо, и информации полно.
— И на кого же ты собирался учиться? — спросила Нимхэ и медленно подошла к Джомни.
— На врача. — грустно ответил Джомни.
— Серьёзно? — спросила Нимхэ, трогательно приподняв брови в удивлении.
— Да. — ответил Джомни и опустил глаза. — Не для престижного диплома, а для себя.
Нимхэ стала серьёзной. Она спокойно облокотилась на стол в полуметре от Джомни и сильно задумалась. Она немного помолчала и стала осторожно поглядывать на Джомни.
— А почему? — задумчиво спросила она.
Джомни закатал свой левый рукав и показал свой шрам на внутренней стороне предплечья и сказал:
— Я не просто лучник. Я охотник. Было время когда я питался исключительно пойманной добычей. Но как-то раз, я поймал слишком много, и духи наказали меня за жадность. При попытке подстрелить третью антилопу стрела сломалась, и тетива загнала обломок глубоко мне в руку. Пятьдесят километров я шел истекая кровью, и когда присел отдохнуть, я взглянул в глаза мёртвой антилопе и задумался. Задумался над тем, как тяжело сделать такую же. Самым продвинутым сверхдержавам, до сих пор не видать таких технологий.
— Я очень близко знаю парня, который мог бы с тобой поспорить. — сказала она, и, коварно улыбнувшись, погладила свой живот.
Нимхэ закусила губу, опустила руку и, манерно изгибая спину, нежно погладила себя между ног. Джомни посмотрел на неё и ощутил чувство давно не посищавшее его тело, но расслабляться он не мог себе позволить, потому он ухмыльнулся, отвернулся и с улыбкой спросил:
— Познакомишь меня с ним?
— Навряд ли. — сказала она и грустно выдохнула — Да и к тому же, он скорее убьет тебя, чем станет делиться секретами. А что насчет тебя, расскажи о своей невесте, какая она?
— Чем-то похоже на тебя, только умнее. — сказал Джомни и улыбнулся.
— Потому что я блондинка? — засмеялась Нимхэ.
— Да. — улыбнулся Джомни — Она любила точные науки, и тем не менее очень тонко заправляла всеми вокруг. Я до сих пор вспоминаю, как она мною помыкала. А я хоть и знал пять языков, на женском так и не заговорил. — сказал Джомни и Нимхэ громко засмеялась.
— Кстати о языках. Как ты всех научить собрался? Капитан с приговорами не шутит. — тревожно сказала Нимхэ.
— Доверься мне. — сказал Джомни и хитро усмехнулся.
На утро в коридоре появилась маленькая коробка, рядом с ней пачка бумаги и ручка. На коробке было наклеено требование с подписью капитана. Надпись требовала от каждого члена экипажа написать на бумаге не менее двадцати самых забористых и часто употребляемых ругательств а также шуток и афоризмов. Приказ капитана требовал чтобы к вечеру записок в коробке было равно количеству моряков, но по итогу их оказалось в несколько раз больше.
На следующий день моряки получили перевод заявленных слов и фраз на эльфийский, с подробной инструкцией по произношению. Через неделю вместо отборной брани полилась утонченная изысканная речь состоявшая из той же брани. Матросам понравилась эта игра, они стали изощряться соревнуясь в многоэтажных и забористых, изобретательных и витиеватых ругательствах. Особое удовольствие Джомни ощутил, когда неосторожно столкнулся с матросом, который обругал его на эльфийском.
Джомни вновь ощутил помощь духов. Казалось, сам Океан нашёптывал Джомни и его ученикам эту изысканную речь рождёную звуками морей. Со временем Джомни допустили к записям шумов океана под предлогом продолжения работы над акустической терминологией. Позднее появилась и письменность, состоявшая из небольшого количества символов и примитивной грамматики, близкой по принципам работы к русскому языку. На стене возле коробки стали появляться терминологические словари и бытовые слова.
К концу отведённого Джомни срока, морякам приелся избыток ругательств и речь постепенно наполнилась и другими словами, менее грубыми по содержанию но такими же мягкими по звучанию. Однажды, Джомни нашел в коробке даже чью-то попытку перевести старую морскую песню, на новорождённый морской язык. Он подумал что это была Нимхэ, но он ошибался.
Капитан вызвал Джомни. Джомни зашел к нему в кабинет, и оказался лицом к лицу со своим судьёй. А возможно даже палачом. На столе капитана лежал кортик, а позади него стояли старший механик и штурман с каменными лицами.