Катер чинно бубнил своим водомётным двигателем и уносил Нимхэ в весьма предсказуемую неизвестность. Хотя он и был против воли назначен на должность президента мирового зла, о политике совсем не хотелось думать. Нимхэ пытался пробудить в себе маленького вечно-бунтующего подростка, который был бы рад перестроить весь мир по своему хотению. Но, к его сожалению, внутренний подросток Нимхэ вырос и лениво отмахивался от навязчивых предложений поиграть в детские игры. Нимхэ больше не смотрел на войны с восхитительным ужасом или ужасающим восхищением. Он смотрел на групповой отбор популяции сапиенсов, как учитель физики на школьный вольтметр.
Катер мягко ударился кранцами о борт кособокого старенького эсминца и Нимхэ пробудился от мыслей. Моряки немного привыкли к тому, что конвоируют преступника, за голову которого назначена самая большая награда в истории человечества. Они даже поставили свои автоматы на предохранители, но при этом и не думали опускать стволы. Катер торжественно поднимался на шлюпбалках и через некоторое время оказался на палубе дерзкого военного кораблика. Шелестя разорванными брюками и звеня бутафорскими кандалами, Нимхэ засеменил на палубу эсминца, покорно опустив голову.
— Добро пожаловать на суверенную территорию самого свободного государства на земле. — с иронической торжественностью поприветствовал Нимхэ капитан.
— Да, я прям уже чувствую вашу свободу, все косточки на ногах об неё растёр. — ответил Нимхэ.
— Меня зовут капитан Дьюи Финн. Моя задача доставить вас на Кубу. В случае неподчинения, убить. Учтите, за вашу голову назначена награда на которую можно чугунный мост построить, но за живого Взломщика мне доплачивают отдельно.
Нимхе стал настойчиво нюхать воздух. Он раздувал ноздри так долго и настойчиво что даже военные моряки почувствовали себя неловко. Но капитан был очень доволен, и его это даже забавляло.
— И что вы почуяли? — спросил он и улыбнулся татуированными в цвета радуги зубами.
— Рак яичек.
— У меня?
— Да, капитан. Так Точно капитан! — паясничал Нимхэ.
— Но я же регулярно проверяюсь, у нас с моими мужьями не может быть рака. — возмутился довольный капитан.
Нимхэ ещё раз посмеялся над улыбкой довольного капитана и плюнул ему точно в раскрытый улыбкой рот.
— Теперь будет. — сказал Нимхэ и мило улыбнулся.
Капитан вмиг поменялся в лице. Рекламная улыбка пропала, он подозвал санитара и тот сразу же вколол капитану какую-то инъекцию специальным шприцом, для которого у него был имплантирован чёрный круглый разъём. Капитан стал на колени и начал давить пальцами себе на нёбный язычок, а санитар стал рядом и начал постукивать его ладошкой по спине.
— Да не пысайся ты в штанишки, капитан, я пошутил. — сказал Нимхэ, и заметил что даже в женском белье и измазанным косметикой он оставался самым мужественным человеком на этом несчастном корабле.
Вдруг до него донесся запах солдата что держал его на мушке, и он понял что это была женщина, изуродованная десятками операций, и едва стоявшая на ногах. Печальное откровение заставило его внимательнее взглянуть и на корабль спроектированный более ста пятидесяти лет назад. Это было грустное зрелище.
Это был тот самый эсминец той самой державы, что в свои времена поставила рекорд близости к мировому господству. и сквозь ржавчину и наивные попытки придать кораблю радиолокационной невидимости то и дело проглядывали грозные лица суровых янки, что его проектировали. Это был эсминец класса Арли Бёрк, некогда опасный зверь. Нимхэ почувствовал себя каракуртом на теле старого умирающего льва, которого за бесценок продали в убогий бродячий цирк.
Стеклянные глаза его оптики затмила старческая катаракта, и на них надели цветастые шуточные очки, состоявшие из глупых и переусложненных систем наведения. На ногах льва были смешные тапочки с блестками, в виде неуклюжих и прожорливых водородных турбин. А его пасть была покрыта язвами и старые клыки более не способны прокусить порой даже резиновую надувную лодку. Нимхэ начал искать взглядом деревянные шпаги, но нашел лишь резиновые дубинки. Это был не военный корабль, это было скорее грозное и суровое надгробие над могилой американской Военно-Морской мощи. Нимхэ дождался пока от него отведут автоматы и сказал: