— Да, всё слава Богу, правда червячки возле Японии завелись, чуть меня не сожрали, но я сумел за себя постоять, а у тебя как дела?
— Жаль, не могу сказать того же. — сказал Нимхэ и уткнулся лицом в шершавую кожу акулы — Наши с тобой дружки травят мой народ моими же штуками, меня чуть не угробили.
— Да, я выходил в интернет через те маячки, что ты мне оставил. Много нового о людях узнал.
— О людях? Ты ведь сам человек по архитектуре, я твою культуру вырастил и высадил в Трафальгарском заливе, и записал на ней данные с одной конкретной личности.
— Обожаю тебя! — сказал Океан и посмеялся — Каждый раз с тобой говорю, и каждый раз откровение! И кто же этот человек?
— Лучше тебе не знать. А то ты начнёшь его искать и выдашь себя, а ты мне живой нужен. — ответил Нимхэ с грустным лицом. — Скажу только что он был мне очень дорог, и когда он сказал что хочет перенести свою личность на бактериальный компьютер из донной живности, я с удовольствием помог ему.
— Но почему тогда я об этом не знаю? — спросил Океан.
— Потому что я не успел. У тебя его таланты, его предпочтения, но память была утеряна. — грустным голосом ответил Нимхэ — Но посмотри на это с другой стороны, у тебя есть шанс начать всё с чистого листа!
— Надо же. Я думал что эквивалент разума миллионов людей в одной личности делает меня неуязвимым, а ты говоришь что… Надо же…
Нимхэ проспал около восьми часов, за это время акулы унесли его далеко от Матери, Матери Гидры. Пространство между сияющей в восходящем солнышке гладью и поросшем яркими водорослями дном сильно сжалось, но всё ещё оставалось уютным. Солнечные лучи подсвечивали водную взвесь, и казались струнами арфы, по ним так и хотелось пробежаться рукой и послушать их звон.
Нимхэ поймал ещё пару рыбок на завтрак, и закусил устрицами и морской капустой. Обычный человек ни за что не смог бы получить удовольствия от этой пищи, но не Нимхэ. Нимхэ сам решал, что для него вкусно, а что нет. Да не просто решал, а и правда мог ощутить тончайшие ароматы и преимущества диковеннейших вкусовых палитр, а те привкусы что людям отвратительны, легко исправлялись намеренным отключением нужных вкусовых рецепторов.
К трапезе не хватало только белого вина, и Нимхэ уже собирался набрать пожевать водорослей подготовив слюнными железами нужный фермент, но прямо по курсу акулы почуяли запах бензинового топлива, явно от прогулочной яхты. Нимхэ принюхался и у него созрел план.
Праздные студенты, арендовавшие маленький катерок стояли на якоре, и планировали устроить замечательный морской пикник. Опрометчиво расположившись за неустойчивым столиком как можно ближе к морской стихии, они едва успели открыть бутылку вина. Практически полный штиль усыпил их бдительность, и они оставили открытую бутылку на столике. Очень кстати для Нимхэ.
Вдруг из воды показалось несколько гигантских акульих плавников, они окружили яхту, и… Мощный удар качнул яхту так, что столик потерял равновесие и повис на рейлинге, тарелка с угощением и бутылка свалились за борт, точно в руки к проплывавшему под ними Нимхэ. Не отпуская ногами хвост акулы, Нимхэ посмотрел на незадачливых туристов, и удерживая тарелку как заправский официант отпил из горла несколько глотков хорошего вина. Не отводя прищуренный взгляд от обмершего туриста, сделал несколько кругов вокруг яхты и был таков.
— Что ты там увидел? — спросил парня друг, отвлёкшийся на сбор рассыпанного греческого салата.
— Ты не поверишь. — ответил тот едва шевеля губами.
Нимхэ взломал камеру на катере, и любовался своей записью, одновременно закрывая горлышко бутылки большим пальцем и поедая жареных перепелок. Нимхэ отправил запись своего налета Океану и задумчиво сказал:
— Знаешь, иногда забываю насколько красивы женщины. Я так давно не видел своей жены. А ты, Океан, скучаешь за кем-нибудь?
— У меня нет своей памяти. В отличие от тебя я стал сверхразумом, но так и не побывал обычным человеком.
Нимхэ глубоко вздохнул выдыхая морскую воду через нос. Он выбросил кости и полупустую бутылку обнял покрепче хвост акулы и спросил:
— Ты ведь постоянно бродишь в интернете, ничего интересного не видел?
— Там какая то страшная сущность сидит. Мечется как угорелая, тысячи раз в секунду полностью себе переписывает, меня пока, слава Богу, не заметила. Страшно.
— Та не бойся её. Это один мой дружбан, к власти рвётся. Но меня другое интересует. Я к тебе собственно вот по какому делу: есть у меня один парень. Говорит что услышал твой голос, как так случилось?