"Почему его нет так долго? Ведь я велел предать ему, что жду его по срочному делу. Он всегда так быстро являлся. И вот заставил себя ждать с самого утра. Может быть, что-то случилось?"
Обстановка при дворе молодого фараона накалилась. Придворные группировки приготовились в схватке за власть. И он Амени растерялся. Он, который считал себя мастером интриги. Он понял, как необходим ему его отец.
Богатая юбка с передником из золотых полос, широкий пояс и сандалии, украшенные драгоценностями, которые так любил молодой вельможа на этот раз были отброшены им в сторону. Слуга подал ему только простую хлопковую юбку до колен, простую рубаху и кожаные сандалии без украшений.
Амени взял в руки большое медное полированное зеркало и посмотрел на себя. Он был красив и в этой простой одежде.
— Снова любуешься своим отражением, сын мой? — раздался голос позади.
Амени вздрогнул от неожиданности и выронил зеркало. Оно со звоном упало на каменные плиты.
— Отец? Ты появился столь неожиданно.
— Как? Ты ведь сам хотел меня видеть, сын? — произнес высокий и худой человек, преклонных лет, в одеянии жреца. В своих руках он держал посох.
— Я жду тебя с самого утра, отец. Но ты явился в моей комнате бесшумно. Слуги не доложили о твоем приходе.
— Потому что я не хотел, чтобы они тебе докладывали. Ты растерян? Не знаешь что делать? Так?
— Так, отец. Что твориться при дворе? Неужели всю власть заберет Птахотеп? Он в качестве великого чати фараона Верхнего и Нижнего Египта станет управлять страной?
— Это совсем не входит в мои планы, сын мой. Птахотеп должен уйти в свое время. Править страной тогда станем мы с тобой.
— Но как это сделать, отец?
— Ты прочел "Поучением фараона Аменемхета"?
— Да, отец. Но к чему сейчас говорить про него?
— Стоит учиться быть царем в Египте, сын мой. Принц Аменемхет совершенно не освоил науку управлять и потому он сейчас растерян. Он не знает, что делать и что будет.
Чтобы ты мог быть царем на земле,
Чтобы ты мог быть правителем стран,
Чтобы ты мог умножать добро.
Будь черствым в отношении ко всем подчиненным.
Люди остерегаются тех, кто держит их в страхе.
Вот, сын мой истинная мудрость правителя. Аменемхет I хорошо уразумел её. И у него можно учиться. Ибо может, уже завтра придет твоя очередь править.
— Моя?
— Фараоном может стать твой брат Себекхотеп, но править он сам не сможет. Это сделаем мы с тобой. А если меня ждет смерть, то правителем страны Кемет станешь ты. Вот для этого тебе и нужна наука управлять страной.
— Отец, ты приготовил заговор против фараона? — прошептал Амени.
— С чего ты взял, сын мой? Твой фараон сам может скоро умереть. Птахотеп готов разорвать его. Может мне и делать ничего не придется. Сейчас меня волнует иное.
— Что же?
— Твой брат сын бога Себека. Чернь должна свято уверовать в этой. Вот чем нам предстоит заняться.
— Но что нам за дело до черни, отец?
— Снова ты плохо читал папирусы, которые я тебе присылал, сын мой Амени. И это удручает меня. В правление царицы Нитокриды чернь могла многое изменить в судьбах Египта. И главное направить недовольство черни в выгодное для нас русло.
— Я не совсем понимаю тебя, отец.
— Аменемхет IV не популярен. Это ясно всякому. А мой сын Себекхотеп — сын бога. Понимаешь? А для сына бога подойдет в жены дочь фараона принцесса царской крови Себекнофру.
— Это мне понятно. Тогда брат станет новым фараоном, когда трон освободиться. Но у нас найдется много противников, отец. И первыми станут жрецы Амона-Ра.
— Отчего ты считаешь, что с ними нельзя договориться, сын мой? Я поделюсь с ними властью. Главное столкнуть Птахотепа с ними. И потому нас стоит действовать осторожно. Ты станешь помогать Птахотепу. Мне нужно чтобы он усилился.
— Птахотеп?
— Да, сын мой. Он поднимет культ Птаха и жрецы Амона-Ра испугаются и станут сговорчивее. Понимаешь, как нам с тобой стоит действовать?
— Понимаю, отец.
— Пусть великий части Птахотеп усилиться. Пусть. Я не стану этому противиться. Пусть борьба за власть достигнет своего накала. И пусть пока это ничтожество Аменемхет IV немного посидит на троне и поносит на своей ослиной голове двойную корону.
— А жрецы Птаха рискнут вступить в борьбу?
— Рискнут, сын мой. Они еще помнят то время, когда Птах был главным богом творцом и Мемфис был столицей страны. Среди них и так ходят разговоры, что фиванской Амон не такой древний бог как Птах, творец всего сущего. А Птахотеп вельможа из Мемфиса. Там его корни и там гробницы его предков. Он связан с древней столицей и культом Птаха.
Тени в лабиринте.