— Хватит, хватит, — сказала Туу-Тикки. — Улов у вас с Алексом и так великолепный. Нам этого количества рыбы недели на три хватит, если не больше.
Тая устала и иззябла на ветру, руки у нее покраснели, плечи ломило, соль разъела ранки на кончиках пальцев, но останавливаться ей не хотелось.
— Так здорово! — с воодушевлением сказала она. — А почему ты не ловишь рыбу?
Туу-Тикки показала ей свои ногти в яблочно-зеленом лаке.
— Берегу маникюр.
— И Грен тоже?
— Он не любитель рыбной ловли.
Шустрая макрель, изогнувшись, выскочила из ящика. Дани закинул ее обратно. Тая подумала, что всю эту рыбу придется чистить и потрошить, и вздохнула. Она не любила чистить рыбу. Даже карпов. Но если она будет браться за самую неприятную работу, может, ее оставят? И Туу-Тикки не придется беспокоиться за маникюр.
Эшу сел за стол, зевая. Похоже, он все это время проспал. Грен налил горячего чая в блестящие металлические кружки, Туу-Тикки раздала бутерброды, Алекс выложил фрукты на середину стола. Еду смели мгновенно.
— Хорошо, — одобрил Дани. — Но мало.
— Да, что-то я не подумала, — кивнула Туу-Тикки. — Ну что, домой? На ужин будет много вкусной рыбы.
— Росса на тебя нет, — непонятно сказал Эшу.
Дани рассмеялся.
Они давно знали друг друга. Вспоминали кого-то, о ком Тая не слышала. Они все были уместны здесь, даже Алекс, но Тая… она чувствовала себя лишней. Они смеялись и болтали, а она не понимала, над чем они смеются, о чем говорят. Нет, она понимала язык, на котором они говорили, даже Алекс, но дело было не в этом. Тая убрала фольгу из-под бутербродов, ополоснула грязные чашки, выкинула шкурки от мандаринов. Что-то нужно было придумать, чтобы ее оставили, но что? Она пока не знала.
Тая очень надеялась, что на обратном пути встретятся дельфины или киты, но дельфинов не было, а киты прошли стороной. Грен не стал к ним подплывать. Тая разглядела вдалеке большущий хвост и буруны, и только.
В машине, измученная переживаниями и утомленная морской прогулкой, она уснула так крепко, что не проснулась, когда Грен внес ее в дом, не проснулась, когда он отнес ее наверх, не проснулась, когда Туу-Тикки раздевала ее и укрывала одеялом. Тая проспала до вечера, разбудил ее только телефонный звонок — Туу-Тикки звала ужинать.
— А кто чистил рыбу? — спросила Тая, придя на кухню, где вкусно пахло горячей едой и Туу-Тикки накрывала на стол. — Как же твой маникюр?
— Рыбу чистили духи, — сказал ей Алекс. — Тикки и Грен никогда не чистят рыбу. Они же музыканты.
— Ну и что? — не поняла Тая.
— Музыканты всегда берегут руки, — объяснил Грен. — Один порез — и играть нельзя неделю. А профессиональные музыканты играют каждый день.
— Какое счастье, что я не профи, — усмехнулся Эшу, занося вилку над своей рыбиной. — Я благополучно забыл порепетировать сегодня.
— В доме два рояля, — Грен посмотрел на него с улыбкой. — Что мне мешает загнать тебя в репетиционную после ужина?
— Ты тиран, — заявил Эшу. — Сатрап и деспот. Черт с тобой. Но не больше, чем на два часа.
========== Глава 15 ==========
Тая сидела в машине и с интересом разглявала окрестности — покрытые зеленью и алыми пятнами цветущих азалий холмы по дороге к ранчо. Она волновалась так, что Туу-Тикки едва уговорила ее позавтракать. Лошади! Они едут к лошадям! Тая представляла себе, какие лошади будут на ранчо. Грен что-то говорил про фризов, но Тая не верила в такую удачу. Но вдруг там будет роки маунтин? Тая раньше даже не подозревала, что в США есть свои породы лошадей и среди них водится такое чудо, как вороной конь с золотыми хвостом и гривой. Как чудо-кони из «Конька-горбунка».
За вечер она так и не придумала себе занятие, которое бы подтвердило ее пользу в доме Смерти и Возрождения. Было не до того. Туу-Тикки нашла где-то в Интернете и распечатала партитуры любимых песен Таи, и весь вечер Грен играл, а Тая пела — «Рассвет-чародей», «Крылатые качели», «Прекрасное далеко», «Дорогою добра». Грену понравилось, он похвалил то, как Тая поет и пообещал найти ей преподавателя вокала как можно скорее.
Заснула Тая уже заполночь и с трудом — она спала днем и перенервничала в предвкушении лошадей. Утром Туу-Тикки сама покормила котов и подняла Таю на час позже, чтобы дать ей выспаться. Это было странно. Дома мама никогда не давала никому выспаться — сама вставала рано и поднимала всех. Тая не задумывалась, для чего мама это делала — они просто жили так.
Асфальтовая дорога уперлась в широкие ворота из брусьев. За воротами был двор и какие-то строения, а дальше, в загородке, ходили мощные вороные кони с волнистыми хвостами и гривами. Тая засмотрелась на них и вышла из машины, только когда Туу-Тикки окликнула ее.
Туу-Тикки, одетая в джинсы, казаки, короткую кожаную куртку, с собранными в плотный пучок волосами, вошла на ранчо. Над воротами был прибит рогатый череп и висела табличка: «Ранчо Белый ветер».
— Добрый день! — сказала Туу-Тикки высокому сутуловатому худому мужчине в вытертой голубой джинсе и ковбойской шляпе. — Я миссис Шук, мы с вами договаривались об экскурсии и уроке.
— Добрый день, — отозвался мужчина и закричал, повернувшись к белому оштукатуренному дому под широкой крышей: — Линда, тут к тебе!
Из дома быстро вышла немолодая женщина, одетая так же, как и мужчина. Каблуки ее казаков отбивали четкий ритм по утоптанному двору.
— Миссис Шук? Натали, можно я вас так буду называть? И дочка с вами. Тая, я правильно помню?
— Добрый день, — смущенно поздоровалась Тая, с трудом отрывая взгляд от лошадей.
— Я Линда Шмидт, — она по-мужски протянула Туу-Тикки руку. — Идемте, я покажу вам конюшни и лошадей. У нас на ранчо двадцать два фриза, мы их разводим. Как раз на этой неделе ждем пару жеребят. — Она проводила гостей в пахнущую сеном, опилками, навозом и конским потом конюшню. — Тут у нас живут лошади, но обычно мы ставим их в конюшню только на ночь и в плохую погоду, а днем они ходят по выгону. Конечно, жеребцов-производителей приходится держать отдельно. Вот это Сильда, она ждет жеребенка, — узкомордая кобыла принюхалась к посетителям и фыркнула.
— Тая, у тебя ведь есть, чем ее угостить, — напомнила Туу-Тикки.
— А можно? — спросила Тая. — У меня морковка с собой. Резаная.
— Морковкой можно, — улыбнулась Линда. — Ты хорошо подготовилась, молодец. Знаешь, как давать лошади лакомство?
— Нет.
— На открытой ладони.
Тая протянула Сильде брусочек морковки. Лошадь взяла ее бархатными губами и захрустела.
— Сильда у нас лакомка, — сказала Линда. — Вот в этом деннике Маришка. Она тоже жеребая, первая беременность, так что мы все за нее волнуемся.
Тая угостила морковкой и Маришку, которая в благодарность легонько прихватила девочку губами за волосы.
— Вот тут у нас Марун. Он уже старичок, видишь, морда совсем седая. Он много поработал, много бегал, от него родилось восемнадцать жеребят.
Тае показалось, что старый жидкогривый Марун слепой. Но морковку с ладони он взял уверенно.
— Он плохо видит? — спросила она.
— Да, катаракта, — вздохнула Линда. — Иногда натыкается на стены, когда выводим его из конюшни, но все время держать его в деннике нельзя. Ну вот, больше в конюшне лошадей нет. Идемте на выгон.
На выгоне бегали, паслись, стояли, положив головы друг другу на спины, вороные кони. Тая попыталась сосчитать их, насчитала семнадцать. Кроме взрослых коней, тут было три жеребенка-годовичка, совсем не таких массивных, как взрослые. Жеребята гоняли по траве огромный зеленый мяч.
— Я только на видео видела прежде, как лошади играют в мячик, — сказала Туу-Тикки.
— У нас все жеребята — те еще футболисты, — улыбнулась Линда.
Увидев людей, часть лошадей подошла к ограде.
— Не толкайтесь, не толкайтесь, — Линда трепала их по мордам. — Морковки хватит всем. Правда, Тая?