Мне не хватает моих книг. Тут много книг, и у них хорошая бумага, и я понимаю английский, но пахнут они иначе. Я иногда смотрю на полке, хочу взять «Тома Сойера» — а он не такой. Это грустно.
Туу-Тикки научила меня, как находить книги на русском в Интернете и как закачивать их на читалку, но я хочу сначала прочитать все бумажные. Их тут очень много.
Фильмы про Шерлока Холмса мы еще так и не посмотрели. Я хочу прочитать все-все рассказы про Шерлока Холмса. Они у меня есть, на английском, в одном здоровенном томе. И книга пахнет табаком. Наверное, Туу-Тикки курила, когда ее читала.
Иногда мне кажется, что мне не хватит времени прочитать и посмотреть все, что я хочу, потому что дел все больше и больше.
Вот, я составила расписание.
Понедельник: верховая езда, кормить котов, поливать цветы, нотная грамота, компьютер, гитара.
Вторник: вокал, нотная грамота, компьютер, гитара, кормить котов.
Среда: кормить котов, верховая езда, нотная грамота, компьютер, гитара, психотерапевт.
Четверг: кормить котов, нотная грамота, компьютер, гитара, вокал, поливать цветы.
Пятница: верховая езда, кормить котов, нотная грамота, компьютер, гитара.
А потом будет еще и школа. Просто ужас, правда. Я заранее боюсь. Я еще не говорила никому, что я прогуливала школу и прикидывалась больной, чтобы туда не ходить. И не говорила, что меня обзывали и били в классе. Может быть, здесь так не будет? Еще я боюсь, что у меня будут предметы, которых не было в моей старой школе, а те, которые были, не совпадут и я не смогу хорошо учиться. Тут, наверное, другая история, география, да все другое.
Заметка: попросить у Туу-Тикки учебники за седьмой класс из здешних школ.
Я очень жалею, что у меня нет моей песенной тетради. Интересно, если я буду переписывать песни из Интернета, я смогу сделать новую? Я нашла даже песню «Товарищ», она мне нравилась, но я ее почти не помнила. Надо будет спеть.
Грен и Туу-Тикки вчера репетировали к новому концерту. Алекс говорит, что они даже записали диск, но я забыла попросить его послушать. Они так красиво играют! Это потому, что они сидхе. Я бы хотела послушать, как играют Эшу и Дани, но они пока не приходят.
Туу-Тикки беспокоится, что я мало ем. Но я не хочу. У меня столько таблеток, что просто нет аппетита. И потом, я съедаю все, что она мне кладет. И еще беру апельсины, яблоки и бананы. А Грен не беспокоится и ей говорит, чтобы не беспокоилась.
С длинными ногтями на гитаре играть удобнее и не больно. Надо будет спросить у Туу-Тикки, где продают лаки и купить себе какой-нибудь еще, кроме синего. Маникюр мне делал дух, очень необычно, правда. Пилочки, полировальные подушечки, крем какой-то… Получилось очень красиво. А еще Туу-Тикки подарила мне маникюрный набор, у мамы тоже такой есть, только у моего деревянные ручки и зеленый футляр, а не коричневый.
Мне так странно, что Туу-Тикки дает мне деньги. Я же дома сижу. Мне некуда их тратить. Я еще ни разу не была в города одна, только с кем-то. Это обидно. Как будто я маленькая. Я по Кишиневу с семи лет ездила везде одна. И в магазин ходила с шести лет сама.
Зато мы каждый раз ходим в кафе или ресторан. Мне нравится. Мороженое очень красивое, и все блюда очень красивые. Я думала, там будет как в столовой, а там все не так. И всегда необычная посуда. Для мороженого здесь такие длинные-длинные ложечки.
Мама, наверное, очень сердится, что я убежала, и папа сердится. Мне не верится, что я это сделала. Я давно хотела, но меня бы вернули домой, а дома опять избили скакалкой. Детей всегда возвращают домой. Грен и Туу-Тикки говорят, что отсюда меня никогда не вернут. Как будто я украденный ребенок. Здесь хорошо, но от этого мне иногда очень плохо. Потому что я плохая. Я убежала. Маме теперь некому помогать, ей, наверное, тяжело, она же болеет все время. И папа… Не буду писать про папу. У меня плохие мысли. Такие плохие, что если я кому-нибудь про них скажу, меня точно выгонят. Я и так плохая дочь».
Когда на страницу закапали слезы, Тая отодвинула дневник и пошевелила рукой, которую свело на ручке. Она делала записи в дневник каждый день, иногда по несколько раз, едва выдавалось настроение. Некоторые были совсем коротенькие, некоторые — длинные, на несколько страниц. Тая запирала дневник на замок, а ключик носила на шнуре, где висел амулет-лошадка.
Как ей и обещали, в ее комнату никто, кроме духов, не заходил. Духи застилали постель, убирали пол, стирали пыль, выносили мусорную корзинку, даже меняли постельное белье. Это было странно — то, что никто не заходит. Она привыкла, что в их с братом комнату родители заходят в любое время без стука, что приходится прятать свое занятие или прикидываться, что она занималась уроками, привыкла убирать сама. Здесь этого не было, и иногда Тая чувствовала себя потерянной.
Она посмотрела на свой телефон. Никто не звонил и не присылал сообщений. Тая взяла следующую книгу Хэрриота и спустилась в гостиную. Ей было одиноко, а в гостиной часто сидела с вязанием и книгой на большом экране Туу-Тикки.
Тая уже почти дошла до конца лестницы, когда входная дверь открылась и вошел незнакомый человек. Тая застыла на последней ступеньке. Человек был очень высокий, выше Грена, а одет похоже на Грена. Худой, гибкий, порывистый, с пышной копной почти белых волос. Он снял темные очки, когда вошел в дом.
— Привет! — сказал он Тае. У него был звонкий голос. — Я Лерой. А где мама с папой?
— Не знаю, — ответила Тая. — Привет. Я Тая Эккенер.
— А я Лерой Фитцджеральд, — представился человек.
Он подошел к Тае и протянул ей руку. Тая осторожно пожала ее. Рука у Лероя была мозолистая и сильная. Тая не смогла определить его возраст, но ей показалось, что он старше Грена.
Туу-Тикки выглянула из своего кабинета.
— Кто приехал! — радостно сказала она.
Лерой подошел к ней и обнял.
— Здравствуй, мама. Я снова к вам.
— И снова в Верону?
— Как всегда. Но только в ночь. Я ненадолго туда, дня на два. У моих старших турнир в субботу.
— Ну пойдем. Тебе какао, как всегда?
— Ага.
— Тая, — спросила Туу-Тикки, — хочешь какао?
Тая неуверенно кивнула. Она уже поняла, что Лерой — старший приемный сын Туу-Тикки, который вырос и живет отдельно. Ей только было странно, что он называет Туу-Тикки мамой.
Они вместе выпили какао с маленькими зефирками. Лерой и Туу-Тикки устроились в гостиной разговаривать. Тая не прислушивалась. Она читала книгу и не могла оторваться. Она не замечала, что Лерой то и дело поглядывает на нее.
— Тая, — внезапно обратился Лерой к девочке. — У меня для тебя есть подарок. Все мои сокровища. Я хочу, чтобы они теперь были твоими.
— Какие сокровища? — напряглась Тая.
Туу-Тикки смотрела на них с улыбкой.
— Они на чердаке, — объяснил Лерой. — Пойдем?
Тая отложила книгу и послушно встала. Лерой протянул ей руку и повел к левой лестнице.
— Ты ведь знаешь, где здесь чердак? — спросил он.
— Знаю, — ответила Тая. Идти за руку с Лероем ей было неуютно.
— Они там. Чердак — самое место для сокровищ, — объяснил он.
По чердачной лестнице Лерой вскарабкался первым. Тая следовала за ним. Когда она оказалась на чердаке, Лерой стоял у стола с железной дорогой и осматривался.
— Все как было, — со странной интонацией произнес он. Потом подошел к коробкам у ската крыши и объявил: — Все это я отдаю тебе.
— А что тут? — спросила Тая.
Лерой снял крышку с крайней коробки.
— Посмотри, — лукаво сказал он.
В коробке лежали куклы. Странные куклы с длинными волосами фантастических цветов, большеголовые, тонкорукие и длинноногие. Тая осторожно взяла куклу с черно-белыми волосами и глазами разного цвета.
— Это Фрэнки Штейн, — объяснил Лерой и уселся на пол. — Она дочь ученого Виктора Франкенштейна.
Кукол в коробке было множество. Они лежали друг на друге, все разные и все похожие.
— Это твои? — спросила Тая.