— Он вообще-то почти мой начальник! — ответила Юлька.
— Не начальник, а компаньон, — поправил Илька.
— Какая разница! Он приезжает по делам, а не на свидание меня приглашать!
— И что. Вы вот так сидите, обедаете, и разговариваете о делах?! — спросил Илька.
— Ну… — Юлька соображала, как ответить, — не всегда. Например сегодня я познакомилась с его сестрой. У него, оказывается, сестра есть, и ей всего чуть за двадцать! А еще у него есть приемный сын, которому он отдал свою квартиру!
— Ну надо же! — покачал головой Илька, — не человек, загадка! Через некоторое время окажется, что у него есть костюм-броня и он умеет летать.
— Не окажется, — засмеялась Юлька.
— То есть, мне не о чем беспокоиться? — он заглянул ей в глаза.
— В смысле?
— В том смысле, что мне кажется, что он за тобой ухаживает.
Юлька фыркнула.
— Ага, он прям мечтает о беременной женщине зрелого возраста! Просто секс-символ!
— Ну, знаешь, — Илька окончательно отмяк и поднял ее на руки, — для меня ты еще какой секс-символ!
— Это потому, что ты ко мне привык! — аргументировала Юлька.
Через две недели, когда июнь подходил к концу, Илька перевез Юльку к родителям. Юлька не хотела, и даже пыталась спорить, но уговорами и давлением со стороны родителей и Лерки, Илька занял численный перевес. Сам он уезжал на две недели в Москву, поэтому боялся оставлять жену на сносях одну в квартире.
— Знаю я тебя! — Илька помогал укладывать вещи, — не поешь нормально, не выспишься. На работу опять потащишься!
— Что значит — потащишься?! — Юлька вредничала в последнее время, сама чувствовала, как заводится, но остановиться не могла.
— А то, что твой Мельницкий, хоть я его и недолюбливаю, а мужик с понятием.
Илька напомнил о том, что взбесило ее несколько дней назад. Мельницкий позвонил, предупредил, что к ним домой подъедет юрист. Юлька заволновалась, но он успокоил, что дело житейское, и волноваться не за чем. А когда приехала юрист — молоденькая девушка с папкой, выяснилось, что она привезла документы на подпись. Юлька раскрыла папку и не поверила глазам — в ней лежали заполненные бумаги для оформления отпуска по беременности и родам. Там было все — заявление, в котором только нужно было черкнуть подпись, копии ее документов, а главное, больничный лист из поликлиники.
— Как? — только и смогла вымолвить Юлька, теряясь в догадках.
Девушка пожала плечами.
— У нас есть доверенность от вас на совершение всех юридически значимых действий, — ответила она, — поэтому получить справку не составило труда. Тем более, что вы ее уже получили, это дубликат.
Это был удар под дых. Она, конечно, подписала все, но после очень хотела позвонить Мельницкому и высказать все, что она о нем думает. Но потом отказалась от этой идеи. Илька решительные действия Мельницкого одобрил, и, похоже, первый раз в жизни был на его стороне.
Родители были счастливы. Лерка, которая так и поселилась у бабушки с дедом, уступила матери свою, бывшую Юлькину, комнату, сама перебралась в гостиную на диван. Первую ночь Юлька все никак не могла уснуть, и пролежала с открытыми глазами до рассвета. Она думала и думала, перебирая все, что произошло с ней, вспоминала первую беременность, когда ей было не просто плохо, а ужасно. потом вспомнила, как появилась на свет Лерка, и как они приехали в деревню жить насовсем. Она вспоминала Сергея, ради которого жила последующие пятнадцать лет, и Андрея, который напомнил, что она не похоронена заживо. Юльке вдруг очень захотелось пройтись по центральной улице ее деревни, где каждый бы поздоровался и спросил, как она себя чувствует. Ей хотелось дышать тем воздухом и просыпаться под кукареканье петуха. Город отторгал ее, это она поняла только сейчас.
Она спала почти до обеда, а когда проснулась и вспомнила, что Илька уехал, хотела спать и дальше. Но ей не дали. Лерка надела на Гаврилу ошейник, сунула Юльке в руки поросенка и повела всех троих гулять в парк. Юльке не хотелось гулять, и вообще, настроение было не очень, но, видя старания дочери, она улыбалась через силу и поддерживала беседу. Так прошла неделя. До родов оставалось еще пять недель, но Юльке казалось, что она готова избавиться от тяжести бремени прямо сейчас. Кроме этого, ей было скучно. Ежедневные отчеты помощницы были слабым утешением. Школа почти не работала, летом все, и преподаватели и ученики, разъезжались. Зато предприимчивая Евгения придумала оказывать услуги по организации свадеб, и подключила к этому визажиста и хореографа, которая обучала будущих супругов первому танцу.
— Лерусь, — взмолилась Юлька одним утром, — поехали в офис ненадолго?
— Лютик запретил тебе работать! — бескомпромиссно ответила дочь.
— Я не буду работать, — пообещала Юлька, — только на часик. Хоть с людьми пообщаться…
— А мы, хочешь сказать, не люди?! — сощурилась Лерка, потом засмеялась и кивнула, — ладно, поехали, пока бабуля на рынке. А то бы она нас не отпустила!
Юлька вошла в кабинет. Тут все было по-старому, даже ручки лежали там, где она их положила. Юлька мысленно поблагодарила помощницу, которая не выжила ее из собственного дома. Она присела на стул, покружилась туда-сюда. Услышав шаги за дверью, обрадовано заулыбалась, предвкушая увидеть лицо помощницы.
— Евгения… — Мельницкий вошел стремительно, — вы мне составили отчет…
Он увидел Юльку и лицо его вытянулось.
— Ты… Что тут делаешь?
Юлька почему-то вскочила со стула.
— Ты что, следишь за мной?! — возмущенно воскликнула она.
Мельницкий открыл было рот говорить, но в это время в кабинет вошли Евгения и Лерка, которая бегала ее разыскать.
— Юлия Вячеславовна! — помощница, как всегда, была деятельной и громкоголосой, — рада, рада вас видеть! Константин Евгеньевич, ваш отчет готов!
Юлька шумно выдохнула воздух, который набрала в негодовании, и хотела сесть обратно, но вдруг что-то случилось, и ногам стало горячо. Она растеряно переступила и поглядела вниз — под ногами растекалась лужа.
Это было не больно и не страшно, хотя весьма неожиданно. Лерка побледнела, ахнула, и схватилась за телефон. Она набрала номер и ждала, пока ответят, повторяя одно и то же — "Лютик меня убьет!". Помощница кинулась звонить в "скорую", но Костя, который тоже слегка вышел из состояния всегда уверенного в себе человека, взял себя в руки и, подхватив Юльку под локоть, повел к своему автомобилю. Она могла бы дойти и сама, но он прицепился, как клещ, а оттолкнуть или попросить, чтобы он отпустил, ей казалось невежливым. Лерка никак не могла дозвониться до Ильки и все стенала, предчувствуя кару. В перерыве между звонками к Ильке она набралась храбрости и позвонила бабушке. Та уже вернулась с рынка и, не застав никого дома, немного взволновалась. Лерка, стараясь как можно бережнее преподнести информацию, долго мялась, потом все же призналась, что они едут в роддом.
Костя открыл дверцу, убрал с заднего сидения какие-то документы и собирался подсадить Юльку, предложив ей руку.
— Надо что-то постелить, а то вдруг испачкаю, — засомневалась Юлька.
— Мама, да залезай ты уже! — визгливо воскликнула Лерка, — переживает она еще!
Юлька вздохнула, и кряхтя забралась во внедорожник. Лерка села на переднее сидение и всю дорогу то набирала Илькин номер, то спрашивала, как Юлька себя чувствует.
— Все хорошо. — отвечала Юлька одно и то же. Она прислушивалась к себе, и действительно, внутри ничего не происходило. Ничего такого, из-за чего она могла бы волноваться.
Они припарковались почти у самого входа, Лерка пулей вылетела из салона и распахнула дверцу сзади. Юлька хотела вылезти, уже спустила ногу, но Костя вдруг кинул Лерке ключи от машины и взял ее на руки. Он донес ее до самого приемного покоя, усадил на коричневую клеенчатую скамейку и так и остался стоять рядом. Медсестра в приемном покое выслушала, позвонила в отделение и достала карту — записывать.